– Тихо. – Крошка прижал к себе лицо Юры. – Молчок!
– Уйдем? Плохо. Давай я забегу с той стороны дороги и его кокну, – шептал Юра.
– Нельзя. Наша задача – разведка.
– Так они ж уйдут.
– Никуда не денутся. На обратном пути мы их кокнем. А сейчас, Рыжик, нам надо отсюда уходить.
И они двинулись туда, где под елями отдыхали разведчики.
В это холодное промозглое утро 25 ноября 1942 года армии Западного и Калининского фронтов перешли в наступление на сычевском и ржевском направлениях. После часовой артиллерийской подготовки под грохот, гул и трескотню прикрывавшего огня пехота и саперы, таща с собою надувные лодки, плотики из «ТЗИ», или из так называемого подручного материала, стремительно, широким фронтом ринулись в студеную, бурлящую взрывами Вазузу.
Враг упорно сопротивлялся, и поначалу только двум дивизиям – полковника Городовикова и генерала Сверчевского – удалось форсировать эту коварную реку, захватить плацдарм между опорными пунктами Зеваловка и Пруды и вплотную подойти к укрепленным пунктам Крюково и Боровка, за которые потом весь день шли кровопролитные бои.
Южнее форсировала Вазузу дивизия генерала Железнова. Первые десанты двух полков дружно бросились в воду, даже было захватили противоположный берег, но противник быстро выдвинул мощные огневые средства и, хотя сам нес большие потери от меткого огня артиллерии полковника Куликова, все же подавил высадившиеся десанты, а уцелевших сбросил в воду и все, что было на плаву, – топил шквальным огнем пулеметов, минометов и штурмовых орудий.
Железнов отдал приказ форсирование приостановить, людей отвести в исходное положение, а противника держать в боевом напряжении.
На командный пункт ввалился промокший до ниточки Добров.
– Вот что, Иван Захарович, – после долгого молчания заговорил Железнов, обращаясь к полковнику Куликову. – Давай у армии добиваться снарядов. Без них в воду соваться нельзя! А пока возьми на прицел выход противника к воде.
– Эх! – только и произнес Добров, хлестнув мокрой шапкой по ладони, да так, что брызги отлетели даже на карту комдива.
– Я тебя, друг, понимаю. Самому не легче.
– Как же это так? – сокрушался Добров. – Кажется, все было продумано, все держали в строжайшем секрете. А тут – пшик! И такие потери… Здесь, генерал, химера, в которой надо серьезно разобраться. Да, да, разобраться! И за такие жертвы, может быть, кое-кого вздуть.
– Дорогой полковник, сейчас идет бой, и перво-наперво надо удержаться и соорганизоваться для нового форсирования. А уж потом, после сражения, будем разбираться что к чему. – И Яков Иванович, не обращая внимания на бурчание Доброва, позвонил Бойко и все то, что тот говорил – наполовину кодом, – тут же наносил на свою карту. Из-за его плечей за его рукой, выводившей красным и синим карандашами положение сторон, внимательно наблюдали Куликов и Добров.
