– Замерзли, небось?
– Что вы, мать моя! Сибиряки разве мерзнут? А где Нина Николаевна?
– Не знаю. Вот уже третий час жду. Поезд-то, видать, опоздал. А вы раздевайтесь. Придет.
– Вы что, кого-нибудь ждете? – вешая полупальто на гвоздь, поинтересовался Назар.
– Ждем. Из Ленинграда Илью Семеновича. Шапыра его кличка-то.
– Кому из вас он сродни?
– Да никому. Так, по нашей жизни родной наш старый большевик. При царе в Питере в забастовках и в разных там стачках участвовал. В тюрьмах сидел. Вообще много чего на своем веку испытал. А после – в революциях, комиссаром в гражданской войне был. С ним и наш Яша и в стачках и в революциях участвовал и воевал. А теперь вот горя в ленинградской блокаде хлебнул и, конечно, не выдержал, свалился. Года, дорогой мой, года. Как ни храбрись, организм сдает. Так он в письме написал, что Цека после отдыха – под Москвой он отдыхал – сюда направил. Вот он и едет к нам вместе с дочкой и внучатами.
– Тогда, Аграфена Игнатьевна, мне не след здесь оставаться. Вам уж будет не до меня.
И как Аграфена Игнатьевна ни уговаривала Назара, тот все же направился к порогу. Но в этот момент к крыльцу подъехала подвода, послышались голоса.
– Сюда, сюда, Илья Семенович, – говорила Нина Николаевна. – Лидуша, постой здесь с ребятами. Я сейчас дверь открою, и будет светло, – и тут же прозвучало: – Мама! Открой!
– А вы собирались уходить, – Аграфена Игнатьевна раскрыла дверь: – Боже мой, Илья Семенович! Родной ты мой, – всплеснула она руками… А когда запыхавшийся Семенов вошел в горницу, Аграфена Игнатьевна обняла его и разрыдалась.
– Мама! Ты это чего? Иди встречай Лиду и ребят.
Но Аграфена Игнатьевна, причитая и плача, не слышала этих слов дочери.
– Проходи, дорогой мой, раздевайся… Прости ты меня, старую… – Она сняла с головы Ильи Семеновича шапку, шубу, схватила конец шарфа и потянула его.
– Аграфена Игнатьевна! Голубушка! Постой! Задушишь, – взмолился Илья Семенович и сам размотал шарф, передав его Аграфене Игнатьевне, затем, потирая озябшие руки, направился к незнакомому ему человеку, что стоял в дверях второй половины. Первая половина заполнилась давно не звучавшими здесь детскими голосами: у порога Лидия Ильинична и Нина Николаевна раздевали внучат Ильи Семеновича.
– Знакомьтесь, дядя Илья. – Нина Николаевна протянула руку в сторону Русских, который уже порывался уйти. – Назар Иванович, хозяин нашего дома. Это он нас, бездомных, приютил. – И стала расстегивать пальто Назара. – Не упрямьтесь, Назар Иванович. Раздевайтесь. Теперь вам уходить просто нельзя.
