Впрочем, возможно, ей это только показалось.
Она отвела глаза.
— Извини, но ты уже знаешь, как расстраивают меня бытовые неурядицы. Попробую начать снова. Привет!
— Привет. — Он помедлил. — Да, я знаю. — (Она пожала плечами.) — Возможно, ты просто перегрелась на солнце.
Она кивнула, не находя слов и сил, чтобы даже шевельнуться, не переставая мучительно гадать что, если она потеряла его навсегда? И этот разговор — прощальный?
— Принести тебе сока или минералки?
— Да, пожалуйста… Я подожду здесь. — Доминика наконец обрела дар речи.
— Я скоро вернусь.
Доминика энергично принялась обмахиваться шляпой. Через несколько минут Энгус появился снова с подносом, на котором стояли два запотевших стакана с соком и лежала пачка печенья.
— Спасибо. — Она взяла стакан и сделала большой глоток. — Наверное, ты не ожидал увидеть меня здесь, Энгус, но…
— Я знал, что ты здесь. — Он сел напротив. Доминика немного удивилась. — Мне сказал Люк, кроме того, я знал о всех твоих передвижениях после того вечера…
— Но… — Она растерянно замолчала.
— У меня было много дел, — продолжал он. Рассказать тебе?
Она затаила дыхание.
— Энгус, есть кое-что, о чем я хотела сказать тебе первая, и.., пожалуйста, не принимай близко к сердцу то, что я тогда наговорила.
— Доминика. — В серых глазах застыло мрачное непреклонное выражение.
— Да, но я хотел бы первый сказать то, что собирался.
Ледяной ужас сжал сердце Доминики.
— Но я действительно…
— Нет. — Он протянул руку и накрыл ладонью ее кисть, лежащую на столе. — Я хотел сказать, что впервые в жизни понял своего отца.
Доминика уставилась на него в оцепенении.
— Потому что уже два раза я пережил такого же рода утрату, какую пережил он. Она замораживает душу и окружает ее чем-то вроде небьющегося стекла, тогда как внутри все остается очень хрупким. Теперь я понимаю, почему отец был таким.
Потому что, несмотря на все разногласия, и неважно, кто из них был прав, а кто виноват, он так любил мать, что не в силах был ни полюбить кого-то еще, ни забыть ее. Теперь я наконец-то понял это, потому что со мной произошло то же самое.
Доминика провела языком по губам и почувствовала, что сердце забилось несколько иначе — это уже не похоже на беспорядочную барабанную дробь.
— Другая моя проблема заключалась в том, что я не способен никому довериться, и виной этому вся моя предыдущая жизнь. Да, до недавнего времени «одинокий волк» безраздельно царил в моей душе, как ты совершенно справедливо заметила.
