— Нет, изменилось. Если мы и доказали, что чувствуем что-то друг к другу, то именно сейчас, несколько часов назад, и именно так, что… Иными словами, неужели ты после этого сможешь уйти?
Доминика невольно вздрогнула. Он лег рядом с ней на подушки, осторожно взял в ладони ее подбородок и заглянул в глаза.
— Думаю, нам не остается ничего другого, как пожениться.., или провести наши жизни, томясь друг по другу. Если ты не смогла позволить итальянцу стать моим преемником, то со мной случилось то же самое: после твоего ухода я не могу смотреть ни на одну женщину.
В его словах звучала неумолимая логика, и тем не менее с каждой секундой надежда услышать то, о чем Доминика мечтала, стремительно таяла.
— Черт побери! Не только же это нас объединяет! — воскликнул Энгус.
И стал перечислять одно за другим все, что они делали сообща, — все книги, которые оба прочли, любимую ими музыку, совместные поездки, шахматные партии, в которых так и не был определен сильнейший, любовь к танцам и прочее и прочее.
Доминика, слушая его, невольно начала улыбаться всем забавным штучкам, которые он воскресил в памяти. Энгус даже припомнил, как она сказала однажды, что ей нужен мужчина, знающий толк в кухонной и прочей домашней технике.
Все правильно, думала Доминика, но сможет ли их брак переломить нечто более серьезное, о чем он не упомянул? То, что они никогда не строили планы на будущее, ни разу не заговорили о свадьбе, о возможности иметь детей, просто ни разу не посвятили друг друга в свои ближайшие планы?
Возможно, ей следовало проявлять больше инициативы, а не жить своей жизнью, позволяя ему беспрепятственно жить своей?
Но как быть с ее главной ошибкой? Тогда, на острове Данк, она понимала, что его гложет что-то, чем он не хочет делиться с ней. Изменится ли что-то после свадьбы? Найдут ли они в себе достаточно любви и доверия, чтобы сделать невозможными тайны друг от друга?
— Я не знаю, — ответила она откровенно. Энгус оторвался от изгиба ее шеи и, вскинув голову, заглянул ей в глаза. — Но, — продолжала Доминика, дотрагиваясь пальцем до шрама около его брови, — если ты всерьез хочешь жениться на мне, Энгус Кейр, что мне еще остается делать, как не ответить согласием?
Через две недели они поженились.
Подвенечное платье Доминика выбрала простое, белое, а на голову надела длинную струящуюся вуаль. Ей трудно было бы описать, что она почувствовала, став, наконец, миссис Кейр.
Впрочем, она знала, что нервничают они оба, она ощущала напряжение в высокой фигуре Энгуса. Но когда церемония завершилось, то радость матери, сестры, Наташи и других подруг, которую они выразили искренне и бурно, несколько ее успокоила. Они-то по крайней мере не сомневаются, что Доминика поступила правильно.
