Ошеломленная Винни уставилась на его спину: он пошел заводить граммофон. Не прошло и двух минут, как они снова задвигались, исполняя пируэты в такт звонким голосам скрипок.
«Сказать или не сказать?» — билась в голове мысль.
Ведь она помнит, как было... интересно, когда они «целовались по-настоящему». Он показался ей тогда таким сильным и нежным. А ее тело словно проснулось и ожило для какой-то новой, неведомой жизни...
Но должна ли она сама попросить его об этом?
Нет, ни за что!
— Вы слишком многого хотите, — пролепетала она.
— Вы то осуждаете меня, то плачете от обиды, Вин, — отвечал он самым обыденным тоном. — Вы проклинаете меня, и бьете, и отсылаете в комнаты для слуг. — Он покачал головой и спросил: — Неужели это так много — взглянуть на себя со стороны? Ведь я только об этом прошу.
Случайность избавила ее от необходимости задуматься над его словами. Потому что именно в этот миг ее босая нога наткнулась на что-то маленькое и твердое, валявшееся на грязном полу.
— Ох... Постойте... Я на что-то наступила... — Она балансировала на одной ноге, подняв другую.
Хотя музыка продолжала играть, Винни отчетливо слышала лишь их затрудненное дыхание. Ну конечно, они запыхались, потому что болтали во время танца!
Цепляясь за Мика, она стояла на одной ноге и не знала, что делать. Он оказался неожиданно близко. И все еще держал ее за талию. А она опиралась на его могучее плечо.
Она действительно хотела, чтобы он ее поцеловал. Да, хотела!
Но не решилась сказать об этом. Так нечестно! Винни сердито нахмурилась. Нечестно, несправедливо! Она скосила глаза в его сторону, балансируя на одной ноге. Ее губы скривились, как будто не желали слушаться, но она все же нашла в себе силы посмотреть на него и открыла рот, собираясь что-то сказать.
Мик это понял и следил за выражением ее лица.
Черт побери, сейчас, сейчас он это услышит! Он ни минуты не сомневался в том, что именно она хочет ему сказать. Она повисла на нем всем телом. Ничего, пусть висит. Господи, они и так изводили друг друга целый день!
Ему казалось, что он даже может проследить ход ее мыслей: она хотела получить поцелуй, но не хотела в этом признаваться. Но ничего у нее не вышло.
Наконец она заговорила.
Он подался всем телом вперед, чтобы не пропустить ни единого звука.
— У меня болит нога, — заявила она и плюхнулась на пол в окружении пышных складок необъятного подола.
Мик застыл в полной растерянности: как прикажете это понимать? Наконец он сел рядом и попробовал нащупать под подолом больную ногу. За что и получил по рукам.
