— У белой скво тоже когти.
— Я защищалась.
— Они тоже, — серьезно ответил индеец. — Белый человек занял их лес, съел их еду, убил их братьев. И волк мстит всем, кто его враг.
— Так они не нападут?
— Нет.
— Нам еще далеко идти? — спросила Онор.
— Нет. Мы будем в нашей деревне до того, как минут четыре луны.
— Четыре дня? — догадалась она.
— Да, четыре дня.
— А потом?
— Как решат вожди.
— А как обычно решают вожди?
— Скоро узнаешь, Тигровая Лилия.
Онор вздохнула. Волк был немногословен. Она задумчиво разглядывала его. Жестокой складки у его рта больше не было, он был невозмутим и словно витал в облаках, рассеянно глядя на тлеющие потрескивающие угли. Онор впервые могла хорошо рассмотреть его. Теперь она не была в панике, не спешила, а Волк как раз стер с лица цветную краску. Онор не видела в нем ничего такого, что заставило бы ее согласиться с мадам Бенуа, будто индейцы не люди. Когда кошмар сражения остался позади, перед ней был обыкновенный мужчина, высокий, худощавый, образцово подтянутый, что редко увидишь у белых. Он был довольно смугл, черные волосы длиной до плеча блестели, как мех у здорового животного. Очень темные, практически черные, карие глаза живо поблескивали в полумраке рассвета. Разрез глаз был действительно необычным, отметила про себя Онор, внешние уголки чуть приподнимались кверху, как у народов Востока. Тонкий нос был с небольшой горбинкой, как у южан. В целом, если б он одел обычную одежду и причесался, как белые, Онор сочла бы его просто человеком, проработавшим всю жизнь на открытом воздухе и сильно загоревшим. Онор дала бы ему на вид лет около тридцати, может, двадцать восемь — двадцать девять.
— Зачем вы красите лицо полосами? Спросила наконец Онор. — Они не придают вам привлекательности.
— Наши лица не должны нравиться бледнолицым. Они должны внушать страх, почтение…
— Ясно, — Онор кивнула, сделав вид, что теперь все поняла. Ее взгляд натолкнулся на могильный холмик, выросший под сосной. Она загрустила о бедной Люси.
— Бедная девочка, — Онор подошла к насыпи, словно это помогло бы Люси услышать ее. — Бедняжка….
Волк поднял голову и сказал без неудовольствия, но и с ноткой предупреждения:
— Ей нельзя было убегать.
— Она очень боялась, — возразила Онор. — Боялась до безумия.
— Гуронов?
— Да.
— Тигровая Лилия тоже боится так сильно?
— Не знаю, — Онор смутилась, — наверное, не так сильно, как Люси. Она была такая христианская душа. Она так боялась, что вы…
Онор покраснела.
