У подножий древних истуканов византийцы убивали тмутараканцев, а половцы хозяйски вязали новых рабов, которых при случае можно было выгодно продать в соседском Суроже.
Дряхлый старик, долго и удачливо торговавший в собственной лавке на рыбном рынке Тмутаракани, не хотел умирать. С началом резни он забился в дальний угол святилища, надеясь, что его не заметят. Но острые глаза степняка-половца, успевшего заарканить двух рабов, нашли новую жертву.
Старик был худ и болен, и никто не дал бы за него хорошей платы на рынке рабов. Половец разочарованно вздохнул и потянул стрелу из кол-пана. Торговец умер сразу, так и не донеся руки до оперения стрелы, выглядывавшей из пробитой глазницы. Кровь с древка капала на побитый временем алтарь у идола неведомого древнего бога.
Бог почувствовал кровь.
И принял жертву.
3. Граница Половецкого поля — Киев.
Май—июль 1184 года
Половецкий хан Кобяк старательно обжаривал над огнем очага кабаний окорок, наводивший господина Белой Кумании на философские раздумья. Только утром конь Кобяка вынес хозяина прямо на досыпавшего в приречных зарослях кабана, тут же проявившего свой воистину скотский характер. Кабанище с омерзительным визгом — читатель, а представьте-ка себя в миг неожиданного и неприятного пробуждения — кинулся под ноги коней сопровождавших хана телохранителей. Привычные к громкому безумию боя жеребцы шарахнулись в сторону, явно опасаясь кабана больше любого двуногого врага. Телохранители посыпались с седел на острый ковер разросшейся осоки, стараясь не попасть как под копыта лошадей, так и под клыки кабана.
Кобяк спрыгнул на землю у раздувшегося от гнева кабаньего рыла, выставив перед собой наконечник короткого метательного копья-сулицы. Зверь заревел еще громче, обиженный на убогость оружия, с которым пошел на него человек. Кабан разинул пасть и вцепился зубами в древко сулицы у крепления наконечника. Кобяк пошатнулся от сильного толчка, но удержался на ногах.
Хан и кабан были схожи: оба приземистые, с выступающим брюшком и налитыми кровью от упрямства и бешенства маленькими глазками. Кобяк ревел не хуже кабана, пытаясь вырвать копье из брызжущей слюной пасти противника.
В итоге разум, конечно, победил дикость. У кабана не было окованных железом сапог, а именно это и решило итог противостояния. Кобяк со всей силы ткнул зверя мысом сапога в рыло и, дождавшись вопля протеста, освободил древко сулицы, тотчас направив острие наконечника точно в неосторожно подставленное кабаном горло.
