А откуда-то из-под потолка приятный женский голос вещал по-русски:
— Мы просим прощения за причиненные вам неудобства. Вы помещены в адаптационную камеру, поскольку необходимо подготовить ваш организм к контакту с представителями расы миламанов. Вам придется провести в этой камере несколько дней.
— А кормить меня будут? — крикнул Неустроев, обращаясь к потолку.
— Клапан питательной жидкости находится в стене биоритмической секции и оформлен в виде кормящей груди.
Неустроев поперхнулся и не сразу смог задать следующий вопрос:
— Меня будут кормить материнским молоком?
— Питательная жидкость приближена по вкусу к этому продукту, но содержит также вещества, необходимые взрослому организму вашего вида.
— Потрясающе, — пробормотал Неустроев. — Сервис по высшему разряду, но очень навязчивый. А могу я взглянуть на гостеприимных хозяев?
Последовавшая пауза, очевидно, объяснялась трудностью перевода двух последних фраз. Затем тот же голос произнес:
— Мы предпочли бы сначала понаблюдать за общением между вами и самкой вашего вида. Это поможет нам избрать правильную линию контакта с вами. Поскольку при первой попытке общения вы впали в ярость и не пожелали воспринимать разумные доводы, вероятно, наша линия поведения была избрана неправильно.
— Дошло наконец? А если вас связать во сне по рукам и ногам — вы пожелаете после этого воспринимать разумные доводы?!
— Разумеется. Любой миламан в подобной ситуации постарается объективно оценить свое положение и внимательно выслушать условия, которые ему предложат. Принять их или нет — это другой вопрос, но выслушать их будет без сомнения разумно.
— Порядочный меломан вроде меня, — возразил Неустроев, — прежде всего постарается набить морду хулиганам вроде вас, как только у него появится такая возможность.
Ретранслятор перевел слово «меломан», как «музыкальный маньяк», но с этим наблюдатели решили разобраться позднее. А насчет набить морду хулиганам ответили так:
— Именно поэтому мы пока предпочли бы воздержаться от прямого контакта с вами.
Тут боковая стена раздвинулась, и в камеру въехала плита размером примерно два на три метра. Точно такой же участок пола плавно опустился вниз, и плита встала на его место.
На плите неподвижно лежала обнаженная Рита Караваева, и грудь ее мерно вздымалась, что для миламанов было очевидным признаком близкого пробуждения после искусственного паралича.
— Господи, Рита! — воскликнул Неустроев, бросаясь к ней, и девушка тут же открыла глаза.
