В черных ее глазах сперва мелькнул испуг. Она шла прихрамывая на левую ногу, это Иван сразу успел заметить, и даже успел подумать о том, какого же тогда черта эта французская дура поперлась пешком по лестнице, если у нее так сильно болит нога. И еще успел подумать — как же она с больной ногой танцевала? Или нога у нее заболела уже потом, после танца, но тогда какого же черта она поперлась пешком…
Рывком отодвинувшись от стены, он переместился на самую середину ступеньки, загородив таким образом стриптизерше проход. Та замерла в двух шагах от него, подозрительно, но теперь уже без страха уставившись на Ивана. Он некоторое время не поднимал глаз, рассматривая босые ступни ее ног. Черные лакированные туфли на шпильке стриптизерша почему-то держала в руках.
— Bon soir, madame![1] — выговорил он на безупречном французском, встретившись наконец с ее растерянным взглядом. — Ой vous depechez-vous? Voulez-vous passer avec moi cette soiree magique? A moins que votre amie ne replique pas…[2]
Стриптизерша молчала.
— Est-ce que vous n'aimez pas les homes tout a fait? — не унимался Иван. — Meme riche et charmant comme moi? Peut-etre je vous parais un peu ivre? Ou…[3]
Дальше она слушать не стала. Просто протиснулась в узкую щель между стеной и Иваном и пошла вверх по лестнице. Иван обернулся вслед:
— Madame, vous ne me repondez…[4]
— Да пошел ты, — беззлобно ответила мадам на чистейшем русском языке. И добавила, вздохнув: — Напился, сидишь тут на лестнице… И без тебя тошно…
В следующий миг ее уже не было — она исчезла в лабиринте лестничных маршей. А в следующий миг… В следующий миг Иван почувствовал, что вот сейчас, вот именно в эту секунду, все оставшиеся шесть этажей и все турецкое небо вместе с турецкими звездами дружно свалятся на него и придавят его к земле… Потому что голос этот он уже слышал, и девчонку эту уже видел, оказывается, утром, и была она никакой не стриптизершей, а той самой, той самой девчонкой с дурацкими косицами и сине-зелеными глазами… Только теперь волосы свои распустила и глаза сине-зеленые поменяла зачем-то на черные, запасные…
Господи, да неужели такое бывает? Шесть верхних этажей и небо со звездами почему-то все медлили, не торопились падать на Ивана, впечатывать его в землю… Тогда, может быть, он успеет?
Вскочив со ступеньки, забыв про головную боль и про все на свете, он в три прыжка одолел один лестничный марш, второй… Прислушался — и не услышал ни звука. Сбежал. Окинул быстрым взглядом коридор пятого этажа, никого не увидел, помчался на четвертый… Но ни на четвертом, ни на шестом, ни на одном из восьми этажей ее не нашел. Вокруг не было ни души — только цветы в напольных глиняных горшках, только ковры и коридоры… Абсолютно пустые коридоры… Светло-зеленые, длинные, бесконечные, как в наркотическом сне.
