— Сергей Степанович! Простите, что задержался, — сдержанно обратился Владимир к ожидавшему его гостю.
— Ничего страшного, я понимаю — дела, — Оболенский вежливо ответил поклоном на поклон. — Слишком много забот пришлось вам принять на себя в связи с кончиною вашего батюшки. Но я не задержу ваше внимание надолго. Я хотел бы лишь подтвердить наши прежние договоренности относительно Анны.
— Я сделал бы это с удовольствием, — развел руками Корф, — но, боюсь, должен разочаровать вас.
— Вы передумали продавать Анну?
— Нет. Дело в другом. Вряд ли она теперь сама захочет играть в театре… — начал объяснять Корф.
— Отчего же нет? — раздался от двери голос Анны.
— И князь Репнин не будет возражать? — раздраженно бросил в ее сторону Корф.
Он был удивлен и раздосадован и ее неожиданным приходом, и смелостью вмешательства в их разговор с Оболенским.
— Репнин? Вы продали Анну моему племяннику? — растерялся Оболенский.
— Нет! Как вы могли подумать?! — воскликнул Корф, но не смог продолжить. Эмоции захлестнули его. — Прошу прощения, я оставлю вас ненадолго…
— Я очень рад вас видеть, — ободряюще обратился к Анне князь после ухода Владимира:
— Но я ничего не понимаю. Что здесь происходит?
— Владимир Иванович подписал мне вольную.
— Превосходно! Это решает все ваши проблемы. Но при чем здесь Миша?
— Владимир думает, что я выхожу замуж за князя, — грустно пояснила Анна.
— Жаль, если это не так, — после непродолжительной паузы сказал Оболенский. Он был потрясен таким поворотом событий. — Но все же я полагал, что вы готовы посвятить себя искусству.
— Возможно, так оно и будет, — кивнула Анна. — И, если вы позволите, я приехала бы в Петербург на новое прослушивание.
— А как же матримониальные планы Михаила? — осторожно поинтересовался Оболенский.
— Увы, это невозможно…
— Не смею спрашивать вас, почему, — Оболенский с сожалением покачал головой. — Я был бы рад видеть в вас близкую родственницу, но… Отныне вы свободны и вправе сами распоряжаться своей судьбой.
— Благодарю вас за понимание, — улыбнулась Анна.
Оболенский на мгновенье замешкался, но потом решился — подошел к Анне и поцеловал ей руку на прощанье. Она поначалу смутилась, но все же приняла его жест как признание равенства между ними. Провожая Оболенского, Анна с достоинством поклонилась ему и впервые за это время поняла — свободна, я свободна!..
Когда Корф вернулся в библиотеку, Анна уже была одна и в задумчивости стояла у окна.
— Итак, вы готовы ехать в Петербург с Сергеем Степановичем? — громко сказал Владимир, пытаясь привлечь к себе ее внимание.
