— Тогда вам придется попросить господина Забалуева помочь вам. Иного выхода я не вижу. А пока вы не проверите расходные книги, имение остается за прежним хозяином. Я думаю, все присутствующие согласятся, что это будет справедливо, — Владимир снова поклонился княгине.
— Я все равно докажу, что я права! — зло бросила она, направляясь к выходу.
— А вы — не правы! — добавил Забалуев, удаляясь следом за ней.
— Ты победил! — барон радостно обнял сына. — Чем мне отблагодарить тебя?
— Боюсь, вам это будет очень дорого стоить. Я требую бутылку вина и хороший обед. В тюрьме не слишком разнообразный рацион.
— Конечно, я сейчас же велю накрывать, Вот только завершу одно недавно начатое дело, — барон обернулся к затихшему у стены Шуллеру. — Итак, Карл Модестович, я бы хотел обсудить с вами кое-какие цифры.
Управляющий только и мог, что кивнуть головой — еле-еле, почти незаметно.
— Сегодня утром я просматривал наши расходные книги. И столько интересного там почерпнул! Вот, к примеру, — ржа поела сорок пудов пшеницы. Что-то не припомню таких напастей…
— Я тут ни при чем, — залепетал управляющий.
— А вот еще любопытная запись. Породистых лошадей закуплено на две тысячи рублей. И где же эти чистокровные жеребцы? Крестьяне по сию пору пашут на своих полудохлых кобылах…
— Это уже не мелкое воровство, — недобрым тоном сказал Владимир.
— К сожалению, мелкое, мой мальчик. Мелкое — по сравнение с кражей расписки, которая подтверждала выплату мною долга князю Долгорукому.
— Иван Иванович, я ничего не крал! Да и не докажете!
— Умолкни! — прикрикнул на управляющего Владимир.
— Я не собираюсь ничего доказывать, и так ясно, кто и что украл. Ты уволен! Я еще сообщу исправнику о твоей роли в истории с недостачей и пропажей документов в поместье.
— Боюсь, вам придется об этом пожалеть! — прошипел управляющий, сочтя за благо поскорее убраться подальше от Владимира, который — и это было заметно — с большим трудом сдерживал желание ударить управляющего по его лисьей физиономии.
— Отец, он служит у вас много лет, неужели вы только теперь обнаружили за ним такие грехи? — Владимир проводил удаляющегося Модестовича выразительным взглядом..
— Кто без греха? — пожал плечами барон. — Все воруют, куда же без этого. Но красть в таких размерах! Каждый рубль, который он прикарманил, украден у Анны!
— Действительно, — вдруг озлился Владимир, — зачем думать о всякой чепухе — о поместье, о подлеце-управляющем, когда есть дела поважнее: как из любимой Аннушки сделать звезду Петербурга…
