Пока Михаил и Бурмот сидели у Мансура, ратники обменяли у татар тяжелую барку на три легкие шибасы да прикупили три пермяцких каюка для освобожденных бурлаков. Вечером, когда грузили пожитки, от мурзы пришел красивый юноша, которого они видели на переговорах, и привел еще одного пленного — чердынца Семку-Дуру, отправленного Михаилом в Москву с ябедой.
— Эх ты, Дура! — смеясь, сказал ему один из ратников, отвешивая подзатыльник. — Небось, и палец до ноздри не донесешь, не то что княжью грамоту в Москву!
— Ладно зубы-то скалить, а то как дам по ним…— мрачно бурчал здоровенный Семка, почесываясь. — И так в яме всего меня вша татарская разъела, а ты еще тут подсолить лезешь…
Ратники дружно захохотали.
— Послушай, князь, — обратился юноша к Михаилу. — Я — сын мурзы Мансура Исур. Мой отец торговец, а я — воин! Возьми меня с собой в Чердынь.
— А я ни с кем воевать не собираюсь, — ответил Михаил.
— Все равно хакан Асыка нападет на тебя! Я буду драться с Асыкой!
— За меня, чужака, головой рисковать? — удивился князь. — Или просто бранной славы ищешь?
— Я ищу Асыку! — горделиво заявил Исур. — Я должен отомстить ему за то, что он напал и увел в полон мою невесту!
— А-а…— сказал князь. — Ясно. Что ж, будет батюшкино дозволенье, так езжай ко мне.
— Он сам послал меня к тебе соглядатаем, но я хочу ехать воином!
Михаил усмехнулся.
— Хорошо. Собирай пожитки и приходи.
— Я воин! Мне нужна только сабля, а она всегда при мне! — Исур шлепнул ладонью по ножнам на бедре.
— Ишь ты какой, — усмехнулся князь. — Откуда по-русски говорить умеешь?
— Я этого петушка выучил, — со стороны ответил толмач, тоже слушавший разговор.
И вдруг страшно завопил Семка-Дура. Вытаращив глаза, он указывал на толмача пальцем. Губы его прыгали.
— Святый Господи!.. — наконец выговорил он. — Васька Калина!.. Я же сам видел, как Ухват тебе голову срубил!..
Ратники уставились на бывшего бурлака.
— Так ведь дождик тогда шел, вот новая и выросла, — отшутился бурлак, поворачиваясь и собираясь уйти.
Михаил поймал его за рукав.
— Постой, — велел он. — Ватага Ухвата?.. Ты оттуда?..
— Потом, князь, расскажу, — высвобождая руку, ответил Калина. — Когда ушей поубавится…
В путь вышли, как и хотели, на рассвете. До устья Обвы шибасы и каюки долетели после полудня. Дальше, против мощного напора вешней камской воды, идти пришлось на веслах и гораздо медленнее. Только на восьмой день караван добрался до Анфалова городка и Пянтега. Михаил плыл в одной лодке с Бурмотом, Исуром, Калиной и тремя ратниками. Князь стремился успеть на пермяцкий праздник Возвращения птиц. Это был праздник лесных богов, чествуя которых, пермяки пели, плясали, камлали и приносили жертвы в священных рощах Дия, Сурмога, Бондюга, Пянтега, отмечая приход весны.
