Опираясь на преданное ему войско, которое своевременно получало хорошее жалованье и довольствие, новый египетский [17] султан провел административные и финансовые мероприятия в целях централизации управления страной и повышения доходов государственной казны. Большое политическое значение имело также то, что Салах ад-Дин выступил защитником ортодоксального (суннитского) ислама и признал багдадского халифа, формально стоявшего во главе мусульманской феодальной иерархии, своим сюзереном. В ответ на это халиф прислал султану диплом, предоставлявший ему право на управление Египтом и некоторыми соседними странами. Так захват верховной власти Салах ад-Дином был освящен от имени Аллаха мусульманским первосвященником, а это имело очень большое значение в глазах верующего мусульманского населения.
После смерти Нур ад-Дина в 1174 году Салах ая-Дин во главе своего войска вступил в Сирию под предлогом защиты сыновей умершего сирийского властителя. В Сирии Салах ад-Дин сразу же стал первостепенной политической фигурой. Он проявил себя как выдающийся военачальник и очень выдержанный дипломат. Кроме того, он приобрел славу благородного и великодушного человека, и не только на арабском Востоке, но и среди европейцев. Не один старик Усама, впавший в нужду, восхвалял щедрость этого славного султана, который умел привлекать сердца людей. Популярность Саладина в Европе сохраняется до сих пор благодаря увлекательным романам Вальтера Скотта, дающим, правда, сильно приукрашенное изображение средневековья.
Салах ад-Дин учитывал происходившее на его глазах быстрое ослабление Иерусалимского королевства, во главе которого франкские бароны в 1174 году, после смерти короля Амари I, поставили его 13-летнего сына, Балдуина IV, несчастного мальчика, больного проказой.
Салах ад-Дин, нарочито выказывавший свою верность и преданность багдадскому халифу как своему духовному сюзерену, призывал сирийских феодалов по примеру Нур ад-Дина на священную войну (джихад), чтобы освободить мусульманские страны от господства франков-иноверцев. Но для сирийских и месопотамских феодалов собственные классовые и политические интересы были гораздо важнее их религиозного долга. Да и сам Салах ад-Дин, вынужденный подчинять владетельных феодалов силой оружия, ради своих политических целей неоднократно заключал перемирие с иерусалимским королем и его вассалами. [18]
Многие мусульманские эмиры предпочитали прелести реальной жизни загробным райским наслаждениям, которые их религия обещала им за подвиги и смерть в священной войне. Так, например, в 1176 году войско Садах ад-Дина нанесло решительное поражение объединенным силам алеппского и мосульского эмиров и обратило их в бегство. В лагере мосульского войска в числе весьма разнообразной и ценной добычи были захвачены коллекции вин, наборы струнных и духовых музыкальных инструментов и толпы музыкантов, певцов и певиц, плясунов и балерин. Захваченные в том же лагере клетки с голубями, соловьями и попугаями Салах ад-Дин приказал отослать по принадлежности мосульскому эмиру и преподал ему совет развлекаться в обществе этих пернатых и не помышлять о возобновлении военных действий.
