Тьфу-ты, какая такая полиция!... Нет теперь никакой полиции!...
Но беглец затих.
Мишель вывернул ему за спину руку, споро обшарил карманы. Из одного извлек узкий, бритвенно заточенный нож.
Рядом, проскользнув на снегу несколько шагов, кто-то остановился. Кто-то из его хлопцев.
— Вы живы? — крикнул он. — А Сашок, с ним чего?
— Не знаю, — ответил Мишель, хотя уже догадывался что. — Побудь пока с этим. Только осторожно!
Побежал назад, толкая людей.
Сашок лежал на земле, и подле его тела на снегу быстро расползалась красная, горячая, парящая на морозе лужа. Вокруг, налезая друг на друга, стояли зеваки, молча, с любопытством глядя, как из человека выходит жизнь. Женщины ахали и качали головами.
— Ах, бандюги проклятущие, опять человека зарезали!...
Сашок увидел Мишеля, встрепенулся, хотел было привстать.
— Я не хотел, честное слово... — оправдываясь, забормотал он. — У него брошка была, он сказал, что самой царицы...
— Ладно, ладно, помолчи, потом успеешь, расскажешь, — пробормотал Мишель.
Но Сашок, превозмогая боль и слабость, закатывая глаза, шептал:
— Большая, красивая, длинная, с замочком...
«Колье!» — догадался Мишель.
— Там камень алмаз посередке был и еще четыре поменьше по краям...
Пролетку бы надо...
— Там, за башней, в переулке, пролетка была! — крикнул он. — Я видел! Живее только! Живее!!
Кто-то, вроде бы Митяй, сорвался с места, побежал, расшибая грудью толпу.
Сашок уже хрипел.
Ах ты, боже мой, не успеть, не успеть!...
Митяй прибежал скоро. Но поздно.
— Добыл я пролетку! Куда ее?!
Сашок лежал недвижимо, закинув голову на снег, глядя открытыми глазами в хмурое небо. Остывающая кровь уже схватывалась по краям лужи морозцем.
— Не надо пролетку, — глухо сказал Мишель.
— Как не надо? Я лихача пригнал! Враз домчим!... — возбужденно тараторил Митяй.
— Не нужен ему никакой лихач! Не видишь — отошел он!
— Как отошел? Куда? Что вы такое говорите? — выпучил глаза Митяй.
Толпа начала расходиться. Более здесь ничего интересного не было.
— Ай-яй, как нехорошо... как неладно вышло-то! — причитал Валериан Христофорович, стащив с головы шапку. — Ведь мальчишка совсем! Был...
Митяй, вдруг резко налившись яростью, развернулся на каблуках и бросился прочь.
— Они, его!... Прибью, контру!
«Ах ты, черт! — все сразу понял Мишель. — Ведь наломает же сейчас дров!»
— Не сметь! Не трогать! Это свидетель! — крикнул он вдогонку.
Вскочил на ноги, побежал.
Но куда ему было до Митяя!
Когда добежал до переулка, тот, встав на колени, уже душил сообщника бандита, вцепившись ему в глотку двумя руками, трепля его и колотя о снег затылком.
