Мишель не знал, способен ли он рубить живого человека топором — он об этом как-то не задумывался, но он готов был, если увидит, что злодеи угрожают жизни Анны, даже убить их!
Из-за двери раздался еще один протяжный стон, который внезапно оборвался, сменившись какими-то сдавленными хрипами. И далее Мишель уже ни о чем не размышлял. Он отступил на шаг, что было сил пнул в дверь ногой, срывая с той стороны крючок, и, занеся для удара топор, прыгнул внутрь!... Вслед за ним, горячо дыша ему в затылок, вломился в комнату господин с тростью...
Положение было самое отчаянное...
Факт воровства не установлен.
Злоумышленники не обнаружены.
Квартира заложена.
Взятый под нее кредит — истрачен.
Впору было вешаться...
Но имели место и плюсы. Один — Ольга. Но он перевешивал все остальное!
По причине чего Мишель Герхард фон Штольц ни вешаться, ни стреляться, ни тем более травиться не собирался, пребывая в состоянии совершеннейшего счастья. Потому что был в состоянии влюбленности!
Но, увы, природа жизни такова, что счастье — это всегда лишь краткий миг меж сплошными неприятностями...
В дверь позвонили.
И еще раз.
Потом постучали. Ногой...
— Кто бы это мог быть? — удивленно подумал Мишель Герхард фон Штольц, который никого в гости в столь ранний час не ждал.
Ему бы не открывать, ему бы затаиться, изобразить свое отсутствие. Но это можно было бы истолковать как трусость, чего настоящие джентльмены допустить не могут!
Мишель Герхард фон Штольц прошел к двери и повернул в замке ключ.
На пороге стояли три крепких на вид паренька в кожаных куртках, с золотыми цепочками на шеях.
Странная с точки зрения просвещенного европейца мода. Слегка папуасская.
— Вы ко мне, джентльмены? — вежливо поинтересовался Мишель.
— К тебе, к тебе! — ответили ему незваные гости, оттирая его плечом в сторону и проходя мимо него в квартиру.
— Господа, с кем имею честь? — поинтересовался Мишель.
Гости оглядели квартиру, сунувшись в каждый угол, и по-хозяйски расположились, упав в кресла и на диван. Что было по меньшей мере невежливо с их стороны.
«Надо бы выставить их вон», — решил про себя Мишель Герхард фон Штольц, лежа на полу.
«Ага, попробуй! — возразил ему внутренний, принадлежавший Мишке Шутову голос. — Ты глянь, какие бугаи!»
Как будто это может иметь какое-то значение!
Бугаи?... Пусть бугаи! Тем хуже для них!
— Нуты чего, в натуре? — довольно миролюбиво спросили гости.
«А че за базар?» — попытался было вступить в мирные переговоры Мишка Шутов. Но Мишель Герхард фон Штольц, опередив его, взял и ляпнул:
