— Пожалуйста, дорогой, не надо.
— Как повезло этому парню, — сказал Хоторн, глядя на их руки. — Он действительно хороший человек?
— Он симпатичный, преданный и очень, очень богатый.
— Из трех достоинств у него на два больше, чем у меня. Я могу претендовать только на один пункт — преданность.
— Не буду отрицать, его богатство сыграло свою роль. Я не стремлюсь к роскоши, но мои дела требуют больших средств. Работая манекенщицей, я могла позволить себе иметь прекрасную квартиру и роскошные наряды, но не могла заниматься благотворительностью. Да и вообще, я никогда не чувствовала себя уютно, демонстрируя почти обнаженной наряды для избранной публики.
— Теперь вы живете в другом мире, леди... и, наверное, очень счастливы в замужестве?
— Я этого не говорила, — тихо, но твердо ответила Доминик, тоже глядя на их сцепленные руки.
— Тогда я чего-то не понял.
— Это брак по расчету, как говорил Ларошфуко.
— Прошу прощения? — Хоторн поднял глаза, разглядывая ее безучастное лицо.
— Мой муж тайный гомосексуалист.
— Боже, благодарю тебя за милости, большие и малые!
— Он находит это привлекательным... Мы ведем странную жизнь, Тай. Он очень влиятелен и чрезвычайно щедр, помогает мне не только организовывать различные фонды, но и обеспечивает правительственную поддержку, в чем часто возникает нужда.
— Официальные документы?
— От самых высокопоставленных лиц в министерстве иностранных дел, — ответила Доминик, улыбнувшись. — Он говорит, что это слишком малая цена, за то, что я для него сделала, за мою помощь.
— Безусловно. Никто не пройдет мимо него, когда рядом ты.
— Да, он говорит, что я привлекаю клиентов более высокого класса... Это, конечно, шутка. — Доминик неохотно убрала руку с пальцев Хоторна.
— Конечно. — Тайрел вылил в свой стакан остатки вина и откинулся в кресле. — А ты здесь для того, чтобы навестить своего дядю на Сабе?
— Боже мой, я совершенно забыла! Мне ведь действительно надо позвонить в банк и поговорить с его адвокатом... Вот видишь, что происходит со мной, когда я встречаю тебя.
— Мне бы хотелось верить в это...
— Можешь верить, Тайрел, — мягко оборвала его Доминик, наклонилась к нему, и ее большие карие глаза заглянули прямо в его глаза. — На самом деле можешь верить, дорогой... Где здесь телефон, я ведь где-то видела.
— В холле.
— Я вернусь через несколько минут. Мой дорогой старый дядюшка подумывает о том, чтобы снова переехать, соседи стали слишком докучать ему.
— Но Саба — самый уединенный остров, насколько я помню, — сказал Тайрел, улыбаясь. — Ни телефона, ни почты, да и посетителей ПОЧТЕ не бывает.
