Я провел какое-то время, глядя на приборы управления, и был готов, когда аэроплан увеличил число оборотов и начал свой бег. Это заставило меня три раза подравнивать скорость своего подъема к аэроплану, но я справился с этим и после того сманеврировал в точку в четверть мили за хвостом ведущего. Пока все было легко; все, что мне надо было делать, это править рулем, ибо из всего, что я знал, следовало – приборы указывали десять различных критических перегрузок, но я беспокоился о том, что должен сделать. Теория челнока была комплексной, но операции на прямой линии были достаточно просты.
Это был трехчасовой полет над разворачивавшейся сельской местностью, затем над водой, которая могла быть только Ла-Маншем. Самолет начал снижаться, направляясь к городу, который должен был быть Лондоном, сделал круг над полем в нескольких милях от центра города, приземлился и подрулил к маленькому служебному зданию с надписью «RBAF-NORTHOLT». У меня было несколько секунд, когда бетон покрытия омыл меня, как грязная вода, но я справился и выровнял челнок в футе над мостовой.
Рината вылез из аэроплана и перешел в подъехавший автомобиль. Сейчас я использовал возможности моей маленькой машины: не беспокоясь о воротах, просто скользнул через ограду и пристроился за машиной, когда та, набрав скорость, понеслась по широкой парковой аллее, ведущей прямо к башням города.
Поездка была быстрой и заняла минут двадцать. Автомобиль Рината с несколькими тушами сирен, звучащими, как призрак, завывающий по узким, извилистым улицам, пересек Темзу и по мосту въехал во двор с каменной оградой вокруг большой, угрюмой крепости. Рината вышел из автомобиля и направился к маленькой дверце под большим фонарем в металлической оправе, а я последовал за ним сквозь стену.
Солнце мигнуло, и я оказался в широком, хорошо освещенном коридоре, образованном рядами открытых дверей, где люди в формах ничем не отличались от подобных себе в любом правительственном учреждении. Внезапно Рината свернул, а я перестарался и врезался в твердую скалу, должно быть, футов пяти толщиной. К тому времени, когда я сманеврировал назад, на открытое место, мой подопечный исчез из виду.
Весь следующий час я путешествовал по зданию, как механический призрак, заглядывая в большие учреждения с рядами заполненных кабинетов и столов под лампами дневного света, в маленькие учреждения с глубокими коврами и торжественными бюрократами, восхищающимися своими отражениями в витринных стеклах, в кладовые, информационный центр. Я попробовал более низкие уровни, нашел хранилище невостребованных записей, комнату механического оборудования, театрик, а еще ниже – какие-то угрюмые камеры. Здесь ничего не было, не было для меня, и я, срезав путь сквозь стену, оказался в комнате нескольких квадратных футов размером с ржавыми кандалами и дырой в полу для заливания свинцом. Все это было необходимо в средневековых донжонах, за исключением пары человеческих скелетов, прикованных к стене.
