Ой ли?
Склад был самым крупным сооружением в городе, вне всякого сравнения, но Чантри он даже не пришел на ум. Строение давно пустовало, и даже в разговорах его не поминали. Но ведь из него, с фасада либо с чердака, нетрудно попасть в цель: семьдесят ярдов, оценивая с походом, до того места, где упал Маккой.
Двинувшись было в направлении склада, Чантри вдруг круто свернул и перешел через улицу к ресторану. Там еще горел свет, видно было, как Эд перемывал посуду.
Чантри открыл дверь и шагнул внутрь.
— Маршал? Я как раз закрываю. Ты угробил наш бизнес на сегодняшний вечер.
— Извини.
— Не извиняйся. Отдых мне не повредит. Я раздобыл хорошую книгу, а проезжий коробейник оставил мне кипу газет из Омахи и Сент-Луиса. Вот чего я люблю почитать, так это газеты. Прямо душа не на месте, куда мир катится! Одна преступность в больших городах чего стоит! Мне этих городов и с доплатой не надо. Лучше жить здесь, где безопасно.
— Не больно-то безопасно оказалось для Джонни Маккоя.
— Да уж, точно. — Лицо Эда приняло выражение искренности. — Маршал, он мне нравился. Сердечный был парень, великодушный. Рубашку снимет, тебе отдаст. Поймаешь того, кто это сотворил, я лично привел бы к тебе на веревке.
— Я его поймаю.
Он сказал это с такой твердостью, что сам удивился. Так уж твердо он себя не чувствовал. Или чувствовал? Откуда возник этот мгновенный ответ? Никогда он не бросался заявлениями: сделаю то, не сделаю это. И однако это слово шло изнутри, и где-то там находился мощный источник уверенности.
— Я обязан его поймать, Эд. У нас хороший город, город, где соблюдают законы, и я давал клятву сохранить его таким. Тут бывали перестрелки и поножовщина, но по большей части это были не местные. И настроение у людей меняется. Старым дням приходит конец.
— Я дверь оставлю открытой. На этом подносе мясо, немного хлеба и масло. В кофейнике есть кофе, только что сварил. Мне взбрело в голову, вдруг ты пробегаешь полночи или больше, так что я тебе его сделал. Вон там в коробке половина яблочного пирога. К утру зачерствеет. Бери, сколько хочешь. Я собираюсь лечь спать.
— Хорошо. Ничего, если я один огонь оставлю?
— Ясно, оставишь. Доброй ночи. До завтра.
Борден Чантри перенес кофейник с плиты на стол, где лежали уже несколько ломтей мяса, хлеб и четверть пирога.
Свет горел на кухне, а он сидел в тени. Сумрачно, тихо, в комнате слабо пахнет кофе. Сидя на стуле лицом к спинке, он протянул руки и соорудил себе толстый сандвич. Потом закинул правую руку назад и снял ремешок с револьвера.
