Угрюмый взгляд Харта остановился на нем.
— Сегодня вечером к тебе пригонят семь лошадей. Ты должен держать их оседланными и готовыми к отъезду в любое время дня и ночи, понял?
Ковбой коротко кивнул в сторону Даффи.
— Я служу у него.
Харт вспыхнул от гнева: он принадлежал к числу тех тяжелых людей, которые не принимают никаких возражений. Даффи давно знал, что любое противодействие его желаниям, действительное или мнимое, способно повлечь за собой вспышку дикой ярости, и сердце у него екнуло.
— Ты теперь будешь делать то, что я говорю, слышал?! А сейчас ступай!
Ковбой многозначительно взглянул на Даффи, и старик торопливо закивал. Круто повернувшись на каблуках, парень вернулся в конюшню.
— Тебе хорошо заплатят за лошадей, — повернувшись к Даффи, продолжал Харт; он уже овладел собой. — Но чтобы никаких возражений, понял? — Затем исполненным презрения голосом процедил сквозь зубы: — Да и кто в этом городишке сможет потревожить нас?
Заметив, что Харт направился к салуну, человек Даффи снова появился на пороге.
— Вы собираетесь разрешить ему держать здесь лошадей?
— У меня нет выбора, парень. Я уже давно не держал в руках винтовку, а в городе осталось сейчас всего несколько мужчин, и все они — люди пожилые, даже трусоватые. В любом случае, жены им никогда не позволят вмешаться. Рано или поздно что-то подобное должно было произойти. — Он осторожно оглянулся и продолжал: — Ты недавно в этих местах, парень. Остерегайся его, это опасный человек, от него жди беды.
Ковбой пытливо взглянул на него, словно сомневаясь в этом.
— Да неужто?
Как ни в чем не бывало, он вернулся в конюшню, долго возился в стойлах, убирая и меняя подстилки, потом принес свежего сена и засыпал овес в кормушку возле пустующих стойл. Постоял немного, покачиваясь на каблуках и что-то обдумывая, а потом, пробормотав: «Я бы, пожалуй, съел чего-нибудь», закутался в пальто и вышел. На Даффи он больше не взглянул. Переходя через дорогу, бросил взгляд на трех оседланных лошадей, по-прежнему привязанных возле салуна, и вошел.
Аппетитный запах, говоривший о том, что Ма уже священнодействует на кухне, витал в столовой. За одним из двух деревянных столов не меньше восьми футов в длину спиной к стене сидел Клип Харт. Человек Даффи устроился напротив за другим.
Он родился на Западе, но мать увезла его отсюда десятилетним мальчишкой, и он вырос на улицах Нью-Йорка. К пятнадцати, успев почти два года проплавать на рыболовецком судне, уже считал себя бывалым моряком, поскольку обогнул мыс Горн. Сдавал карты в Барбери-Кост, участвовал в жесточайшей поножовщине и уцелел. Потом подружился с Джемом Мейсом, величайшим боксером своего времени, и тот многому научил его. К семнадцати годам он уже бороздил на паруснике Китайское море. Вернулся в Нью-Йорк и снова дрался с уличной шпаной.
