Я показал рукой на запад.
— Там Хиваси, — сказал я, — много чероки.
Он пожал плечами:
— Кто такие чероки? Никто. Я — кикапу.
Мы остались на уступе, исследуя окрестности. Он мог быть врагом или не быть, а там впереди определенно затаились враги. Индейцев чероки мы знали, и они знали нас. Пока что мы дружили, но индейцы — существа непостоянные, а человек, с которым я шел, не был мне другом. Так я рассуждал.
«Кто-то идет». Вот что он сказал. Откуда он знал? Что он увидел, чего не заметил я? И кто шел к нам?
Мое каноэ находилось в одном дне пути отсюда, но я ему ничего не сказал. Достаточно и того, что мы скоро дойдем туда, где оно спрятано. Никогда не следует много говорить. Информация, знание — это сила. Я знал эти тропы и наблюдал за ним, чтобы понять, знакомы ли они и ему, но он ничем не выдал себя.
Наблюдая за Кеокотаа, я удивлялся. Казалось, он никогда не сосредоточивает внимание на чем-то определенном, но весь настороже.
Его предчувствие подействовало на меня. Что он ощутил? Чего ожидал?
Позади нас остался небольшой лесок, а впереди склон холма переходил в долину, тянувшуюся вдоль речки. По синему небу плыли кучевые облака. Стояла тишина. Олень, которого мы видели, снова вышел из кустарника и направился к воде.
Я хотел сделать шаг, но Кеокотаа поднял руку. И в тот же момент из рощи у реки вышел индеец и остановился, внимательно оглядываясь кругом. В том, что перед нами индеец, я не сомневался, но такой одежды, как у него, еще не видел. На голове у воина красовался тюрбан. Пока мы наблюдали, вышли еще двое, один из них старик.
Старик посмотрел на склон холма в нашу сторону и что-то сказал своим спутникам. Что именно, мы не расслышали. Но первый индеец повернулся к нам.
— Сэк-етт? — спросил он.
Мне пришлось выйти вперед.
— Я Джубал Сэкетт.
Нас разделяла по крайней мере сотня шагов, но в чистом воздухе голоса звучали ясно.
— Наш отец хочет говорить с Сэкеттом, — произнес молодой индеец.
Он расстелил на траве сначала одно одеяло, затем другое — для меня, а затем отошел и стал ждать. Старик вышел вперед и сел, скрестив ноги.
Я собрался спуститься и сесть, но кикапу сказал:
— Это ловушка.
Еще двое индейцев вышли из-за деревьев и встали молча, выжидая.
— Их пятеро, но они не угрожают нам, — заметил я. — Они хотят говорить.
— Пять? Пять — недостаточно. Я — кикапу.
— А я — Сэкетт, — заявил я. — Они хотят говорить со мной. Ты поможешь нам разговаривать.
Он неохотно повиновался. Я спустился и уселся напротив старика.
