— А где Страшный Сон? Давайте сюда Страшного Сна!
Публика подхватила крик, и Марти ушел с арены, чувствуя, как в ушах у него все еще гулко отдаются обидные слова:
— Давайте Страшного Сна! Пусть он сядет на него! Трус!
Побелев, Марти рухнул на землю. Старый Джон взглянул на него.
— Обидно, не правда ли, мальчик мой?
Махан ничего не ответил. Он сидел расстроенный, бледный как полотно. В эту минуту из-за ограды корраля показался Яннел Стоупер, а с ним несколько других ковбоев.
— А вот и наш герой! Он у нас ездит на смирных лошадках, на которых только и возить что молоко.
Марти резко обернулся.
— Ну, хватит! — рявкнул он.
Яннел в изумлении остановился. Потом глаза его сузились.
— Полегче, желтопузый слизняк!
Сжав кулаки, они впились друг в друга полными ненависти глазами. Но в эту минуту загремел громкоговоритель:
— Стоуперу приготовиться к бою быков! Стоупер — на коня!
Рыжий верзила выругался и повернулся, чтобы идти.
— Скажи спасибо, что мне надо выходить на арену, а то бы я тебе врезал! — прорычал он. — Ну, ничего, ты у меня еще попляшешь!
— Не волнуйся, встретимся позже, — бросил ему вслед Марти. — Где угодно и в любое время!
И он удалился, мрачный и расстроенный. За его спиной раздался рев публики — это Яннел бросился на своего быка. Несколько мгновений Марти стоял неподвижно, вслушиваясь в этот рев. Скоро ему тоже выходить на арену — и люди будут смотреть на него, выкрикивать обидные слова и улюлюкать. К чему ему все это?.. Не лучше ли сразу уйти, и дело с концом!
Но тут ему в голову пришла другая мысль, и он на всем ходу внезапно остановился. Сбежать?! Ну уж нет, этого они от него не дождутся! Он выйдет на арену и заставит их взять назад все оскорбления! Все до последнего слова! Марти круто повернулся и пошел назад. Когда пришло его время выступать, он вылетел на арену словно демон и уложил быка быстрее, чем когда-либо в своей жизни. По громкоговорителю объявили его время, и он прыгнул в седло.
С трибун снова понеслись насмешки и колкости, но на этот раз вместо того, чтобы сразу уехать с арены, Марти направил своего коня к трибунам и остановился, подняв в приветственном жесте свою шляпу, и стал ждать, когда утихнет шум. В лицо ему неслось улюлюканье, крики и свист, но он замер в седле совершенно неподвижно. Лицо его смертельно побледнело, а глаза возбужденно горели. Наконец публика угомонилась, и наступил миг тишины. Тогда Марти снова помахал шляпой и, повернув коня, в полной тишине удалился с арены.
