Человек, который увел менять лошадей, еще не вернулся с новой упряжкой. Я соскочил на землю и, подойдя к тому месту, где начинались родники, посмотрел с откоса вниз: там, далеко, я увидел манящий блеск воды.
Осторожно сделал шаг, другой, спускаясь все ниже, и в конце концов оказался на клочке земли рядом с водой. Я посмотрел вверх: был виден только квадрат неба и две звездочки на нем. Оглянувшись, стараясь привыкнуть к темноте, я заметил невдалеке тыквенный бочонок, взял его и погрузил в воду.
Зачерпнув холодной воды, я пил ее и пил. Никогда еще она не казалась мне такой вкусной. Я еще раз погрузил бочонок и только потом почувствовал, что кто-то наблюдает за мной. И поднял глаза.
Это был старый-престарый индеец в широкой домотканой рубахе. Его жидкие седые волосы, спускавшиеся до плеч, были перевязаны ленточкой. На шейном шнурке висел треугольник из синего камня с какими-то знаками.
— О! Извините, сэр! Сразу и не заметил вас, — сказал я и, зачерпнув воды, протянул бочонок индейцу. Тот молча смотрел на меня. Услышав сверху голос отца, я заторопился, поставил бочонок на землю. — Прошу прощения, сэр, пожалуйста, извините меня, — бросил я через плечо уходя.
Отец стоял позади фургона и, заслышав мои шаги, оглянулся.
— Ты заставил меня поволноваться Ханни. Я боялся, что ты заблудишься.
— Я ходил пить.
Когда фургон уже тронулся, я сказал отцу:
— Знаешь, мне встретился индеец.
Флетчер так и подскочил от удивления:
— Не может быть! Мне говорили, что индейцы больше не ходят к роднику, тем более в темноте!
— Он был очень старый, на шее у него висел синий камень.
— Бирюза, — пояснил отец и, посмотрев на меня, добавил: — Бирюза — это такой камень. Индейцы ценят его больше, чем золото.
Финней правил новой упряжкой лошадей, которые бежали очень резво. Фарлей забрался в фургон и удобно устроился на свернутых в рулон одеялах.
— Следующая остановка на Айджыо Каленте. Вы, кажется, бывали там раньше, Верн? — Он поглядел на отца.
— Довелось несколько раз. Оттуда прямая дорога до Сан-Джакинто. Англичане называют это место Пальмовые Ключи. Там никто не живет, кроме двух-трех белых и нескольких индейцев кахьюллов. Предполагаю, что получу там кое-какие вести.
Увидев, что отец прислонился спиной к чемоданам и узлам, сложенным в углу фургона, я последовал его примеру: сказывалась усталость от неспокойного сна, постоянная тряска в дороге. И мне теперь хотелось одного: остановиться наконец где-нибудь и долго-долго оставаться на одном месте.
