В боку у бизона торчала еще дрожавшая стрела!
Послышался топот копыт. Мальчик и его отец подняли головы и увидели пятерых индейцев, сидевших на своих низкорослых лошадках.
Один из них указал на бизона.
— Мой! — громко заявил он.
Том Тревэллион покачал головой и коснулся ружья.
— Нет. Это я убил его.
Индеец поднял лук и указал на стрелу, потом на ружье Тревэллиона.
— Твой ружье слабый, он пустой. — Он поднял лук и стрелу. — Лук не пустой. Уходи. — Он указал на бизона: — Мой!
— Нет, — стоял на своем Том Тревэллион. — Это моя пуля убила его. Понял?
Индеец переглянулся со своими спутниками:
— Наш — пять, твой — один. Наш брать мясо.
Вдруг раздался резкий щелчок, и индеец повернул голову к Вэлу. Тот держал в руках отцовский револьвер со взведенным курком.
Вэл переложил оружие в другую руку и растопырил пять пальцев.
— Пять, — сказал он, — пять пуль, пять человек.
Потом, не сводя глаз с индейцев, бросил отцу:
— Пополам?
Том Тревэллион посмотрел на сына так, будто видел его впервые, а потом обратился к охотникам:
— Пополам идет? Вам половина, нам половина.
Тут что-то вроде улыбки промелькнуло на лице у индейца.
— По-по-лам, — закивал он.
Вэл медленно опустил курок своего шестизарядника и убрал его за пояс.
Индейцы побежали к туше и принялись свежевать ее, тщательно деля мясо на равные доли.
Том посмотрел на сына.
— Кто разрешил тебе взять револьвер?
— Никто.
— Впредь спрашивай, прежде чем брать.
Когда индейцы закончили свежевать тушу и делить мясо, один из них указал на шкуру:
— По-по-лам?
Том улыбнулся.
— Возьмите ее себе. Вы лучше знаете, что с ней делать.
Охотники направились восвояси. Вдруг один из них обернулся, помахал рукой и крикнул:
— По-по-лам!
Том Тревэллион посмотрел им вслед, потом зарядил свое ружье.
— Отлично, теперь у нас есть мясо. Можно возвращаться.
Однажды они разбили лагерь на берегу притока реки Мэри. Хайрэм Уорд остановился возле их фургона.
— Наполните водой бочонки и всю посуду, какая у вас есть. Да нарвите травы впрок. По эту сторону от Карсон-Ривер больше не найдете ни воды, ни корма для скота.
— А в чем дело?
— Пустыня… два дня пути по пустыне.
— Да мы уж вроде видели много пустынь, Уорд.
— Вы еще не видели Сорокамильной. Хуже не бывает. Ни одно животное не остается после нее в хорошем состоянии. Воды и травы совсем не будет. Каждые пятьдесят ярдов мертвый бык, каждые сто — брошенный фургон. Тут, случалось, и вода закипала. Двадцать четыре часа пути. Выйдем только во второй половине дня, иначе будет слишком жарко. Через несколько часов привал. Дадим животным сена и воды и продолжим путь. Наполните водой все емкости… пригодится.
