Вильям Гаммер рассказывает о своей первой встрече с Эдисоном, к которому мальчиком явился в Менло-Парк просить работы.
— Мистер Эдисон, — сказал Гаммер, — я хочу здесь работать, но мне не нужны деньги, пока я не буду хорошо работать.
— Ну хорошо, приходите завтра утром, — отвечал изобретатель, — может быть, вы подойдете. Большинство из тех, кто сюда приходит за работою, хотят знать две вещи: сколько мы платим и как долго работаем. Ну так вот: мы ничего не платим, и мы работаем все время.
На следующий день утром Гаммер явился. Подойдя к Эдисону, он спросил:
— Я готов работать. Что мне делать? Не глядя на него, Эдисон сказал:
— Найди что-нибудь.
«Я нашел, — говорит Гаммер, — полку с первичными батареями, которую надо было вычистить, и я начал над нею работать. И никогда после этого я не спрашивал Эдисона, что мне надо делать».
Сотрудники Эдисона в Менло называли своего хозяина не иначе, как «старик». Его возраст, конечно, не имел ничего общего с этим именем. Он был «старик», а они его «племя».
Вся их жизнь сосредоточивалась в лаборатории. Вот что говорит по этому поводу Джел:
«Наш завтрак всегда кончался сигарою, и я могу заметить, что Эдисон, не будучи разборчив в пище, всегда любил хорошую сигару и, казалось, находил в ней утешение и отдых. Часто случалось, что, когда мы наслаждались сигарами после нашего полночного ужина, кто-либо из юношей играл на органе, а мы подпевали.
Когда Бем бывал в хорошем настроении, он играл на цитре или забавлял нас пением красивых германских песенок. Нередко в этих случаях в лабораторию сходились веселые и приятные знакомые, большей частью старые друзья Эдисона. Иногда заглядывали на минутку некоторые конторские служащие. Всякий приходивший во время этих полуночных ужинов встречал хороший прием. Мы все радовались этим развлечениям.
Когда мы чувствовали себя отдохнувшими и способными опять приступить к работе, подавался сигнал.
Иногда можно было видеть некоторых из лабораторных работников спящими на столах в ранние утренние часы. Если их храп мешал тем из нас, которые продолжали работать, то применялся особый «успокоитель». Он состоял из коробки из-под мыла без крышки. На ней была смонтирована широкая зубчатка с кривошипом, а зубья колеса задевали эластичный деревянный стержень. Коробка помещалась на столе, где спал храпящий, и кривошип начинали быстро вращать. Шум, производимый таким образом, был настолько силен, что спящий вскакивал, как будто бы в лаборатории разразился тайфун.
