Наше отличие – только в принятии особой миссии, которая и определила судьбу этой семьи – семьи Авраама – как богоизбранной для вполне конкретной цели: научиться самим и обучить все человечество управлению миром и связи с Творцом. Тот, кто принимает на себя эту миссию, и называется евреем. А национальности «еврей» в действительности нет, потому что такого народа изначально и не было.
Вопрос – А были какие-то этапы, когда евреи достигали такого духовного уровня, что реально могли управлять миром, или это дело лишь будущего?
Во времена завоевания этой земли по выходе из Египта и весь период существования Первого и Второго Храмов значительная масса евреев была на высоком духовном уровне, и у каббалистов была возможность держать тот древний мир в гораздо лучшем состоянии, нежели он существовал бы без их вмешательства и без евреев.
Но в то время человечество в целом не должно было еще подняться до уровня Творца, а значит и евреи не могли тогда реализовать свое историческое и вселенское предназначение перед другими народами. Это о нашем времени сказано пророками: «И будете вы мне особым святым народом»; «И понесете свет всем гоям»…
А тогда задача евреев состояла в смешивании с остальными народами, в изгнании среди них, в постепенном историческом развитии решимот до возможности поднять человека с уровня «животного», желающего только наслаждений этого мира, до уровня «человек», до осознания своего предназначения в высшей жизни и управления всем мирозданием. Вот для этого и был нам уготован галут – изгнание среди всех народов. Но о галуте мы еще поговорим подробно в другой раз.
Газета «Вести»
Значительная часть нашей прошлой беседы с равом Лайтманом была посвящена так называемым «духовным генам» – решимот, из которых строится наша душа и которые предопределяют все наши жизненные пути и ситуации. Эта информация вызывает естественный вопрос о свободе воли, а точнее, о ее полном отсутствии.
Поколения философов, размышляя над этой темой, нашли жаждущему свободы человечеству минимальные лазейки в беспросветной стене детерминизма и успокоились, удовлетворившись «ограниченной свободой» развитого индивидуума от общества.
При этом любой мыслитель прекрасно отдавал себе отчет, что никогда не освободится от того факта, что завтра на него может наехать трамвай или упасть кирпич, или его разобьет паралич, превратив в абсолютно свободное растение, вросшее в больничную койку.
