Разбойник сделал шаг по направлению к тигрице, повернулся спиной и быстро сунул руку в карман первой фигурантки; потом ограбил остальных и спрятал в сумку добычу, не обращая внимания, что зверь наступает на него. Вдруг разбойник выхватил оружие, и тигрица испуганно попятилась. Музыка зазвучала в бешеном ритме.
Позади бандита остались ограбленные фигурантки и укрощенная им тигрица. Теперь он был ее возлюбленным. Чтобы защитить его, она встала на дыбы, угрожая фигуранткам смертоносными лапами, и вдруг замахнулась на своего избранника, собираясь в свою очередь ограбить его.
Изящными движениями она демонстрировала свою силу и ловкость, и в этот момент музыка стала зловещей, создавала напряженность. Тигрица, извиваясь, приблизилась к своему возлюбленному и неожиданно нанесла ему когтями жестокий удар в затылок. Музыка зазвучала фальцетом, а потом раздался грохот.
Тигрица поднялась еще выше, угрожающе размахивая лапами. Когда разбойник упал ничком на эстраду, она сделала огромный скачок к лежащему, а оркестр усилил громкость рыдающей музыки. Мелодия достигла своего апогея, а обессиленный зверь замер.
Электрик перевернул пластинку Стентона и наступила пауза отдыха, на этот раз для публики. Полилась спокойная умиротворяющая музыка, это была вторая часть Опуса восемьдесят один. Сейчас тигрица танцевала, выражая движениями грусть, отчаянье и безнадежность. Она кружилась возле тела разбойника, потом вдруг снова попыталась напасть на него, но резко остановилась. Музыка затрепетала, лишь иногда раздавались пронзительные звуки скрипок.
Рита приблизилась к человеку с разбитой головой и сделала несколько едва заметных движений, выражающих глубокую печаль. Наконец она, с огромной нежностью, положила лапы на лицо умершего и затихла.
Музыка и свет прекратились, и в темноте насту пила тишина. Раздались аплодисменты, но такого взрыва, как прошлой ночью, не было. Звучали сдержанные хлопки, вокруг ощущалась напряженность и тревога.
— На что вы рассчитывали? — сурово спросил инспектор Вайта.
— Пойдем, увидимся с ее матерью, — ответил доктор, поднимаясь, в то время как свет снова зажегся.
Рита и Гарри Карпентер за кулисами слышали монотонный шум, так аудитория реагировала на выступление.
— Я говорил тебе, что делать этот номер — сумасшествие, — ворчал Гарри.
— Да, я это от тебя уже слышала, — отрезала девушка. — Мне кажется, что нам нечему радоваться.
— Пойдем, если ты не знаешь, что делать, — ответил Гарри. — Что с тобой? Ты чего-нибудь боишься?
