— Это может быть только мистер Стентон Коннерли.
— Так. Хорошо. Он даст две тысяч долларов?
— Я не знаю, что скажет мистер Коннерли. Мы с ним почти никогда не разговаривали, — упрямо сказал боксер.
Шериф Хаскелл встал на цыпочки, чтобы подчеркнуть значимость своих слов, и заорал Кливу прямо в лицо:
— У тебя что, нет ни одного друга, который мог бы одолжить тебе две тысячи долларов?
— Нет, — отрицательно покачал головой Клив. — У меня нет таких друзей, но у меня есть две тысячи.
— Как?! — спросил шериф, вытаращив глаза от удивления. — И где же они?
— Наверху, где я живу.
— Ты хочешь сказать — в гараже у Коннерли?
— Да, в моей комнате.
— Где ты их взял?
— Деньги? Я их накопил.
— А! Накопил! Где же ты их хранишь?
— В моей комнате.
— В каком именно месте?
— Я не хочу ничего больше говорить, — ответил тренер.
Шериф Хаскелл едва сдерживался, чтобы не ударить его.
— Тогда ты останешься в тюрьме!
— Но я ничего не сделал, — сказал Поллок. — Вы еще увидите, что меня отпустят!
— Клив! — проревел Хаскелл. — Слушай внимательно! Успокойся и ответь мне на два вопроса. Подумай хорошенько и скажи, Клив. Ты был той ночью в баре «Голубого Джека». Ты выпил там несколько стаканов пива, ты съел какие-то бутерброды, ты видел мистера Коннерли и ты видел Джона. Никто из них двоих не задерживался около тебя?
— Я уже пятьдесят раз говорил вам и это у вас записано, я их видел, но никто из них ко мне не подходил.
— Отлично, а теперь хорошо подумай. Метрдотелю Легреллу не понравилась твоя физиономия и он выставил тебя за дверь. Ты его выволок на стоянку машин, это так?
— Да, это было, я...
: — Ясно. Он достал дубинку, чтобы ударить тебя, это правда?
— Конечно. Я выдернул ее у него и выбросил, потому что я лучше владею своими руками. Я сделал ему «двойной» в живот и в челюсть... и отпустил его, когда увидел машину. Но он же оскорбил меня и сильно ударил.
— А потом? — торопил его шериф, не давая передохнуть.
— После я отскочил от машины, потому что женщина за рулем была явно навеселе, а метрдотель очнулся и пошел в казино.
— И что ты тогда сделал, Клив? Боксер поднял глаза.
— После? — спросил он. — После я ушел домой.
— Да, все, что ты рассказываешь, и заканчивается на этом, — сказал шериф, вытирая потный лоб. — Ты потом не видел мистера Коннерли, ты не находил дубинку. Ты не видел ни Легрелла, ни Джона Коннерли, ни мистера Кивера, ни мистера Лонга, ни мистера Табора, никого ты не видел. Очень хорошо, Клив, ты никого из них не видел, но что же ты все-таки видел потом?
