Подавив невольно вырвавшийся стон, он вдруг с силой сжал ее в своих объятиях и приподнял, прижимая к себе, целуя ее с ненасытной жадностью и раздувая пламя ее возбуждения до невыносимой степени. Мари вжималась в него, запустив пальцы ему в волосы. Он был ее единственным спасением в водовороте необузданной страсти. Принц пробормотал что-то, словно пытаясь освободиться от ее припухшего рта, но она не отпускала его и целовала с той неугасимой жаждой, которую он сам же пробудил в ней.
Джамал нежно опустил ее на мягкий ковер, накрыв ее, дрожащую, своим большим мускулистым телом, и жар желания воспламенил ее всю, заставив выгнуть бедра и высвободить ноги из обвивающего их халата. Его ладонь охватила ее грудь, она задохнулась, шокированная неизведанным ощущением, и выгнулась навстречу ему всей своей напряженной, ищущей плотью.
Джамал отвел свои губы от ее рта и уставился на Мари сверкающими глазами, судорожно переводя дыхание. Ослабив свои объятия, он погладил кончиком пальца ее бесстыже разбухший сосок, вызвав пульсирующую боль в самом средоточии ее женственности. Мари зажмурилась от умопомрачительного возбуждения и содрогнулась, как под напором штормового ветра.
— Я не имею права делать это, — выдохнул Джамал с внезапной яростью, резко отстранился от нее и, подхватив ее послушное тело, поставил Мари на ноги. — Сделав такое, я опозорил бы тебя, а я не могу допустить, чтобы хоть что-нибудь в наших отношениях вызывало сожаление. Ты будешь моей как жена и никак иначе!
Он опустил ее, послушную как кукла, на низкий диван. Мари никак не могла понять, что с ней случилось. Все ее тело словно обрело независимую от ее разума жизнь и сейчас кричало от жуткой неудовлетворенности. Оно до боли жаждало физической близости, которой еще никогда не испытывала. И Мари чувствовала себя совершенно оглушенной, ее сознание никак не могло выбраться из темноты, да ей в общем-то совсем не хотелось ни о чем думать…
— Я так и знал, что твое желание соответствует моему, — признался Джамал. — Теперь и ты должна признать это и быть благодарной, что мое самообладание оказалось сильнее. Хотя, если честно, не это остановило меня, а распахнутые настежь двери.
Быть благодарной? Мари чувствовала себя как бы на пепелище, когда ее огонь был затушен ведром холодной действительности. Никогда ранее она не испытывала подобной бури до предела возбужденных чувств. Ее охватило отвращение к самой себе и к Джамалу.
Она опустила голову, пытаясь сообразить, что же произошло, каким образом мужчина мог довести ее до такой степени безумия. Мари испытывала невыносимый стыд за свое поведение. Как она могла забыть судьбу Баньяни хоть на секунду? Как посмела? Горячие слезы покатились из-под ее опущенных век, и она вскочила на ноги.
