Поприветствовав его крепким рукопожатием, Ратмир сел на свободный табурет, подозвал официанта. В ожидании капучино огляделся, прислушался.
– Да щеночек вы мой! – артистическим хорошо смазанным голосом излагал неподалеку благообразный пепельный Артамон Аполлонович (краем карего выпуклого глаза Ратмир запечатлел его вдохновенный породистый профиль). – Знали бы вы, кутеночек, с какими корифеями мне довелось в свое время общаться! Запросто – ну, как с вами сейчас… Адмирал, Лорд Байрон… Я ведь их еще застал на поводке. Вот это была школа! А теперь… Под «фанеру» скоро лаять начнут! – Расстроенно махнул вялой аристократической рукой – и умолк.
В противоположном углу яростно спорили о правах.
– А разве не дискриминация? Эта ваша победно задранная лапа, господа кобели…
– Нет, но… Вам-то удобнее – присев…
– Да не в удобстве дело! Дело в принципе!..
– Знаешь ты эту сучку! – вполголоса убеждал кто-то кого-то. – Немка. Черная такая… Как ее? Эльза? Берта?..
Болтали о чем угодно, но имя Джерри не прозвучало ни разу. Нет такого пса. Нет и не было.
– Говорят, ты сегодня теневую экономику разогнал? – с легким акцентом, как и подобает кавказцу, спросил Тимур.
– Как?! – Боб от удивления вывернул бородку набок. Даже газету отложил.
Ратмир невесело усмехнулся:
– Ну, не то чтобы разогнал, но…
– Расскажи, да?
Ратмир, не чинясь, изложил все подробно, причем начал со сновидений. Многие ли члены Гильдии могут похвастаться тем, что им на работе снятся настоящие собачьи сны, да еще и с провалами в генетическую псевдопамять! Когда добрался до конца истории, как раз принесли кофе.
– Короче, слишком профессионально работаю, – не без язвительности заключил он, делая крохотный первый глоток. – Такие вот, представьте, ко мне у начальства претензии…
Боб долго жевал бородкой и ронял брови на глаза.
– Тут… политика, – вымолвил он наконец.
– Сбесился? – с неподдельным интересом осведомился Ратмир. – Какая политика?
Тот снова схватил газету, развернул и, поднеся ее к глазам почти вплотную, принялся быстро-быстро то ли просматривать, то ли обнюхивать заголовки. Листнул, вывернул. Мелькнуло крупно: «Журналисты – сторожевые псы демократии».
– Вот! – сказал он, уверенно ткнув пальцем. – На Западе подозревают, что Суслов – тоталитарное государство. И знаешь почему? – Боб вскинул таинственные глазенки. – Преступность слишком маленькая. При демократических режимах так не бывает. И пока мы не повысим уровень преступности, за демократов нам не прокапать. Понял теперь?
