— Да где же нам иметь такое счастье — видеть его величество, вельможный пан воевода? — сдерживая улыбку, произнес Семен, кланяясь боярину. — Но нам нечего бояться. Воюем от самого Путивля до Москвы. Наш славный воевода Болотников имел счастье видеть его величество, лично получать от него приказы — воевать с Шуйским. И нынче с его именем наши войска победоносно окружили Москву…
— Ну хорошо, заходите, его величество ждет вас.
Боярин раскрыл дверь, пропустив впереди себя послов. Семен и Силантий торжественно промаршировали вдоль комнаты и остановились, придерживая сабли. Потом сняли шапки, поклонились, описав шапками полукруг по полу.
— Вашему величеству московскому царю челом от военачальника нашего воеводы Ивана Болотникова! — одним духом выпалил Семен заученное приветствие.
— Рад видеть в добром здравии боевых соратников славного воеводы! — хрипловатым басом, также по-заученному, ответил «царевич», выходя из-за стола. — С какими вестями прибыли еси, паны послы?
Семен почувствовал, что бледнеет, у него на лице выступил холодный пот. Перед ним стоял рослый, здоровый детина. Он ничем не походил на того Димитрия, которого знал Семен, разительное отличие сказывалось и в росте, и в общем облике, и особенно в голосе. Образ сухощавого, подвижного монаха, который был в воображении Семена неразделимо связан с тем, первым царевичем, не имел ничего общего с этим самоуверенным мужиком. Семену показалось, что этот лжецаревич сразу догадался, о чем подумал посол Болотникова. Недовольным взглядом окинув высокого, широкоплечего Силантия, названый Димитрий отошел к столу, словно хотел скрыться в полутьме, которую не могли преодолеть лучи трех свечей, воткнутых в подсвечники, что стояли на другом конце стола. Казалось, несколько слов, обращенных «царевичем» к своим закаленным в боях подданным, утомили его.
— Прошу выслушать, ваше величество, не совсем приятную весть, — овладев собой, произнес Пушкарь. — Пан воевода велел передать, что его войска зело утомились от беспрерывных на протяжении всего года боев. При осаде Москвы паны дворяне Истома Пашков и Андрей Ляпунов изменили вашему величеству и Шуйскому крест на послушание целовали.
— Ляпунов и Пашков? — вздрогнув, переспросил «царевич».
— Да, ваше величество. И наш славный воевода велел известить, что он снимает осаду Москвы, отводит свои войска к Калуге или Туле на отдых и пополнение. И еще он просил…
— Так он тоже уже не воюет? — не сдержал себя «Димитрий».
