– Да нет, в этом плане ничего такого из ряда вон выходящего, Энди. Правда, был один момент, одно высказывание, только что вспомнил.
Оснард оживился.
– «Гарри, – сказал он мне, – единственное, о чем я постоянно молюсь, так только о том, чтоб мне никогда, никогда, никогда не пришлось сидеть рядом с японцами по одну сторону стола переговоров и с янки – по другую. Потому как на поддержание между ними мира ушли лучшие годы моей жизни, сам видишь, как я поседел от всего этого, сам видишь, на что похожи бедные мои волосы». Хотя, если честно, лично я вовсе не уверен, что это его настоящие волосы.
– Так, значит, он был разговорчив?
– Ой, Энди, не то слово, его просто несло. Стоило ему зайти за ширму – и никакого удержу. В тот момент все государственные дела да и сама Панама были ему просто до лампочки.
– Ну а о том, где он пропадал несколько часов в Токио?
Пендель уже качал головой. С самым мрачным видом.
– Извини, Энди. Но тут мы опускаем занавес, – сказал он и с самым стоическим видом отвернулся к окну.
Карандаш Оснарда замер на полпути к блокноту. Вывеска кока-колы вспыхнула, мигнула и погасла.
– Черт, что это с тобой, в чем дело?
– Прости, но он мой третий президент, Энди, – ответил Пендель, по-прежнему глядя в окно.
– И что с того?
– Да то, что я просто не могу этого сделать. Не могу. и все тут.
– Сделать что, черт побери?
– Просто потом совесть замучит, вот что. Я не стукач.
– Да ты что, окончательно выжил из ума? Это же твоя золотая жила, парень! И речь идет о больших, очень больших премиальных. Давай выкладывай, что президент говорил о тех нескольких часах в Японии, пока примерял свои долбаные бриджи!
Пенделю понадобились душераздирающие усилия, чтоб одолеть муки совести. Но он все же справился. Весь обмяк, плечи его ссутулились. И он снова смотрел на Оснарда.
– «Гарри, – сказал он мне, – если кто из твоих клиентов вдруг начнет интересоваться моим расписанием в Японии, будь добр, скажи этому человеку, что пока моя жена осматривала вместе с императрицей фабрику по производству шелка, у меня состоялось первое знакомство с обратной стороной монеты под названием Япония». Вообще-то он выразился не совсем так, Энди, я смягчаю. «Потому что только таким образом, Гарри, мой друг, – сказал он дальше, – я могу поднять свои акции в определенных кругах здесь, в Панаме. Не хочу и не смею вдаваться в подробности, ибо того требуют как обстоятельства тех встреч, так и особая секретность тех переговоров, что я проводил. Исключительно в интересах Панамы, что бы там кто ни подумал».
