- А чего ты, собственно, сидел в этих горах, а? - спросил Колтубай. Он знал, что незнакомца может успокоить только допрос.
Алексы посмотрел на него и уже открыл было рот.
- Черт, - сказал он.
- Ну... - поторопил его Колтубай.
- Молчи, - крикнул Алексы.
В дверях появился подофицер*.
* Подофицер - сержант.
- Чего вам? - спросил он тихо, с угрозой. Когда дверь за ним закрылась, они поняли, что их рассматривают как соучастников.
Колтубая ввели в небольшую комнатенку офицера следственного отдела. Второй человек с трудом мог поместиться тут же перед столом. Протоколист отсутствовал, да и трудно было бы ему здесь уместиться. В руках у молодого офицера был паспорт Колтубая.
- Только не будем врать, хорошо?
- Хорошо, я хочу говорить с шефом.
- Ха, высоко берешь.
- Ну тогда с воеводским шефом.
Офицер поднял брови вверх.
- Фамилия?
- Читайте, - пожал плечами Колтубай. У него было скучающее выражение лица.
- В таком паспорте? - удивился офицер. - Об этих бумажках, - он бросил перед Колтубаем его паспорт на имя Казимежа Мосура, - даже не будем говорить. Достаточно посмотреть на год рождения и на вашу седую голову. Мальчик. По документам. А по роже - старый разбойник...
- Только это и подлинное, - сказал каким-то хрипловатым голосом Колтубай. - Только фотография и дата рождения настоящие... Фамилию я придумал себе сам.
Офицерик сел на стуле поудобней, убежденный, что подследственный начинает сознаваться.
Даже когда Колтубай оказался в одиночной камере в конце коридора, то и тогда у него не появилось ни тени тревоги. Офицерик, не поверивший его заявлению, начинал ему надоедать. Только одно его удивило: в какой-то момент следователь вышел, и Колтубай отлично слышал, как тот велел заказать телефонный разговор. Заказать - значит, междугородный, подумал он, сохраняя полное спокойствие. Минут через тридцать офицера куда-то вызвали. Колтубай ждал, устав от стояния, когда тот вернется и предложит ему сесть. "Попрошу чаю", - решил он.
Офицерик вернулся мрачный как туча. Задав Колтубаю еще несколько вопросов, он неожиданно отослал его в камеру. И только.когда Колтубай уже лег на лавку и подложил руки под голову, он почувствовал первые признаки беспокойства. Это оно охватило его наряду с усиливающейся жаждой. Алексы, "С гор", находился в соседней камере в еще более беспомощном положении. Если шефа нет на месте, то он должен отреагировать, когда вернется в управление. Надо ждать. Беспокойство переросло в боязнь, что за это время упрямый офицерик может устроить ему очную ставку с Ниной. Он ненавидел страх и ненависть, которые когда-то порождал в людях.
