Рауль нырнул в толпу рабочих и пустился бежать.
Признаться, поведение нашего героя выглядит по меньшей мере нелепым. Стоило ли входить к барону в доверие только для того, чтобы на несколько минут запереть его с друзьями в подвале? Но в действительности у Рауля была совсем другая цель: скорее найти и преподнести даме своего сердца желанную для нее вещь. Вот почему теперь ему приходилось спасаться со всех ног.
Главный вход в замок был закрыт. Рауль обогнул два пруда, вырвался от двух рабочих, пытавшихся его схватить, и, преследуемый орущей толпой, влетел в сад, окруженный высокими стенами. Преодолеть ограду было решительно невозможно.
— Черт побери, — прорычал Рауль. — Я окружен и затравлен. Сейчас на меня спустят гончих псов. Надо же, какая незадача!
Сад соседствовал с сельской часовней, церковное кладбище примыкало к замку, и только массивная решетка в стене отделяла сад от фамильного склепа прежних владельцев поместья де Гер. Рауль быстро протиснулся между прутьями, и тут дверь усыпальницы отворилась, и чья-то рука схватила юношу за плечо. Он не успел опомниться, как оказался внутри мрачного помещения. В первое мгновение он ничего не видел и скорее почувствовал, чем понял, что перёд ним Жозефина Бальзамо.
— Идите за мной, — промолвила она, отперев другую дверь, выходившую на деревенское кладбище.
Невдалеке от часовни стояла старинная карета, какие нечасто попадались даже в этой глухой местности. В нее были впряжены две тощих лошади, на облучке восседал кучер с пышной седеющей бородой и сгорбленной спиной.
Рауль и графиня, никем не замеченные, вскочили в карету. Она негромко приказала кучеру:
— Быстрее, Леонар!
Часовня стояла на околице деревни, и на своем пути они почти не встречали строений. Лошади перешли на рысь. Карета, столь невзрачная снаружи, оказалась очень просторной, на удивление удобной. От посторонних взглядов седоков надежно защищали деревянные жалюзи на окнах. Рауль тотчас же воспользовался интимной обстановкой, пал на колени и принялся изливать весь пыл восторженной любви. Он едва мог дышать от переполнявшей его сердце радости. Если даже графиня была несколько шокирована потоком признаний, все то, что он для нее сделал, давало Раулю некоторое право уже при второй их встрече перескочить через промежуточные этапы и приступить прямо к делу. Он говорил так искренне и весело, что это обезоружило бы собеседницу самых строгих нравов:
— Неужели это вы? Какое счастье! В тот самый момент, когда охотничья свора готова растерзать бедную жертву, из-за кулис является Жозефина Бальзамо и спасает несчастного! Боже, как я люблю вас! Я люблю вас давным-давно! Целый век! Клянусь, эта любовь горит во мне сто лет, если не больше. Но эта старая любовь молода, как вы. И прекрасна, как вы! А вы поистине прекрасны, на вас нельзя смотреть без трепета и восторга. О, божественное создание! Ваш взгляд, ваша улыбка, каждая черточка вашего лица поразительны и неуловимы, — он вздрогнул и продолжал шепотом: — Вы смотрите на меня благосклонно, вы не сердитесь, вы не отвергаете мою любовь!
