Магна так и сделала и благополучно вышла, но тотчас же, выйдя, стала
сокрушаться: куда ей бежать, где скрыться, и что будет с бедным юношей,
когда завтра обман их откроют? Магистриан подвергнется истязаньям, как
разрушитель заимодавного права; он, конечно, не имеет столько, чтобы
заплатить весь долг, за который отдана в кабалу Магна, и его навеки посадят
в тюрьму и будут его мучить, а она всё равно не может явиться к своим детям,
потому что ей нечем выкупить их из кабалы.
И вот тут этой женщине пришла в голову мысль, которая навсегда лишила
меня возможности исправить мой путь и вести вперед добропорядочную жизнь.
Когда Магна открыла мне свои бедствия и рассказала об опасности,
которой подвергался за неё Магистриан, передо мною точно разверзлась бездна.
Я знал, что у Магистриана не могло быть десяти литр золота, которые взнёс он
за Магну и которые всё равно не могли избавить её от её унижения, ибо не
составляли цены всей её кабалы и ничего не оставляли на выкуп её детей от
скопца в Византии. Но где, однако, Магистриан мог взять и эти златницы? Он
работал в доме Азеллы, где всегда был ларец с сокровищами этой без ума
влюблённой в него гетеры… И ужас объял мою душу… Я подумал: что если
любовь к бедной Магне довела его до безумия, и он похитил ларец, и имя
Магистриана отныне бесчестно: он вор!
А бедная Магна, продолжая оглашать воздух стонами, возвратилась опять к
тем же словам, с которых начала, когда неожиданно вошла в моё жилище.
— Памфалон! — вопияла она, — я слышала, что ты разбогател, что какой-то
гордый коринфянин дал тебе несметные деньги. Я пришла продать себя тебе,
возьми меня к себе в рабыни, но дай мне денег, чтоб выкупить из неволи моих
детей и спасти погибающего за меня Магистриана.
Отшельник! ты отжил жизнь в пустыне, и тебе, быть может, непонятно,
какое я чувствовал горе, слушая, что отчаяние говорит устами этой женщины,
которую я знал столь чистой и гордой своею непорочностию! Ты уже взял верх
над всеми страстями, и они не могут поколебать тебя, но я всегда был слаб
сердцем, и при виде таких страшных бедствий другого человека я промотался…
я опять легкомысленно позабыл о спасении своей души.
Я зарыдал и сквозь рыдания молвил:
— Ради милости божией умолкни, несчастная Магна! Сердце моё не может
этого вынесть! Я простой человек, я скоморох, я провожу мою жизнь среди
гетер, празднолюбцев и мотов, я дегтярная бочка, но я не куплю себе того,
что ты предлагаешь мне в безумье от горя.
