И все-таки Константин прознал у одного глубоко верующего старика Мефодия, с которым случайно встретился в монастыре на ночной службе, как тот однажды натолкнулся в горах Абхазии на старца Нектария. Пустынник Нектарий жил в одной из пещер и обладал, по словам старика, высоким духом, прозревая и прошлое, и будущее насквозь.
— Для старца Нектария нет преград — все видит насквозь! — таинственным и возбужденным, но при— глушенным голосом повествовал Мефодий Константину. — Он поможет твоему горю. Верь, Константин, и иди к Нектарию. Старец подскажет тебе, где сын твой и что с ним, — сделал заключение старик.
Конечно, за давностью происшедшего Мефодий не помнил подробного маршрута, но все-таки Константину удалось составить примерное направление поисков, отметить те детали, относительно которых можно будет ориентироваться в пути.
А тем временем в Абхазии началась война. Били пушки, рвались снаряды, раздавались автоматные очереди. Но Константин будто не замечал происходящего, он собирался в дорогу. Раздобыл старый, рваный вещевой мешок, залатал его. Сложил туда заранее приготовленные консервы, крупу, сухари, колотый сахар, чай, топорик, веревки, брезент и котелок.
С этой поклажей отец, потерявший сына, отправлялся в горы на поиски старца Нектария. А за спиной его вовсю свирепствовала война, лилась человеческая кровь, люди убивали друг друга, как тысячи лет назад, будто история ничему так и не научила род человеческий.
Отшельник лежал на гальке на берегу моря и стеклянными глазами смотрел на белоснежный прибой. Солнышко приятно пригревало, а шум пенящихся волн убаюкивал и уносил его мысли в прошлое, в то прошлое, которое ушло навсегда.
Отшельник — так звали большого лохматого пса кавказской породы. Пришел, а вернее приплелся, потому что хромал на заднюю лапу, в эти приморские края он всего полгода назад. Местные собаки сразу дали ему бой, но он отвоевал себе место под солнцем на берегу моря возле полуразвалившегося рыбацкого причала. Теперь они его не трогали, и никто не посягал на его территорию.
Вот и сейчас Отшельник глядел вроде бы на море, а на самом деле вспоминал свою прежнюю жизнь, когда он был нужен, когда его ценили за работу и когда у него был хозяин. Оши, как называл коротко хозяин, сторожил отары овец высоко в горах. Он знал свое дело на «отлично», и не раз хозяин поощрял пса тем, что по вечерам у костра разрешал прилечь у его ног. В эти моменты хозяин гладил Отшельника за ушами и приговаривал: «Молодец, Оши, умница».
