Но вот часть водорослей была в конце концов содрана и, о чудо, мелькнуло человеческое лицо. На берегу, на желтом песке, ворча и ругаясь, стоял человек. Освобожденные от налипшей грязи, мелькнули огненно-рыжие лохмы.
Человек с трудом поднялся на ноги, постоял так немного, потом содрал с себя остатки водорослей. Открылась куртка из крепкой, плотной материи, широкий пояс. К поясу был пристегнут устрашающих размеров меч. Да и сам хозяин меча на малый рост явно не жаловался — это был крепко сбитый, высокий молодой человек с шапкой рыжих, спутанных волос. Черты лица выдавали в нем северянина.
Человек проверил, на месте ли меч, потом огляделся по сторонам и крикнул:
— Эй, Мышелов, ты жив? Тут из-за камней выползло еще одно существо. По сравнению с рыжеволосым гигантом, оно проигрывало во всех отношениях: и ростом было не велико, и комплекцией помельче, да и отборной бранью не сыпало, только шипело на манер кота, которого секунду назад прищемили дверью.
Рыжеволосый бросился к выползшему существу, поднял его на ноги и, работая своими широкими, как лопаты, ладонями в мгновение ока содрал всю налипшую грязь.
— Живой! — усмехнулся рыжеволосый.
Перед ним, покачиваясь, все еще не придя в себя, стоял человек невысокого роста, с черными, аккуратно подстриженными волосами, одетый в серую куртку, серые штаны и сапоги из крысиной кожи. На поясе у коротышки висел длинный, узкий меч.
— Послушай, Фафхрд, — с трудом проговорил черноволосый, — оказывается, терпеть кораблекрушение не так уж приятно, как это расписывают забулдыги в портовых кабаках.
Великан Фафхрд опять усмехнулся:
— Только один человек на свете, секунду назад заглянувший в глаза облезлой старухе в саване, может шутить. Этот человек — ты, Серый Мышелов!
И Северянин хлопнул Мышелова по плечу. Явно не ожидавший столь бурного излияния дружеских чувств, Мышелов шлепнулся на песок. А Фафхрд, рассмеявшись пуще прежнего, повернулся и побрел, оскальзываясь на камнях, к перевернутой лодке.
Возвращаясь к самому началу повествования, надо заметить, что легенды и предания умалчивают, откуда, собственно, приплыли на этот пустынный берег двое друзей. Некоторые летописцы, будучи явно под воздействием винных паров, утверждают, что приятели чудом спаслись, успев в последний момент отчалить от острова, который по злому умыслу колдовских сил погрузился в морскую пучину. На острове было полно всяких драгоценных безделушек, и друзья долго забавлялись, рассовывая их по сумкам и карманам. Так же там имелся значительный запас вин столь длительной выдержки, что при откупоривании бутыли пробка совершала головокружительный полет, становясь опаснее, чем арбалетная стрела. Из горлышка же вырывался сноп синего пламени. Написанные с дикими грамматическими ошибками хроники утверждают, что приятели за неделю уничтожили все винные запасы острова, общим количеством сто бутылей. Но это явная ложь. Фафхрду и Мышелову на это число бутылей хватило бы и трех дней.
