Вот и все, что удалось разглядеть Филу в тот момент, да и сам момент длился недолго. За первой ножкой последовала вторая, а вскоре появилось и все тело девушки. На какой-то миг она повисла на руках, лицом в противоположную от Фила сторону. Ему удалось разглядеть короткое черное вечернее платье, черную пелерину на плечах, водопад черных волос и белые руки в черных перчатках, начинавшихся от локтей и заканчивавшихся у костяшек пальцев.
Его нога, скользнув по пеноковру, слегка зашуршала. В тот же момент девица внезапно бросилась на Фила, словно пантера. Ее гортанный возглас дополнил жуткое впечатление. В момент броска Фил качнулся, потрясенный двумя столь неожиданными откровениями. Во-первых, короткая пелерина, взметнувшись, открыла обнаженную грудь. Фил не раз думал и читал об этом фасоне, но женщины его круга не носили таких нарядов. Во-вторых, и это привлекло гораздо больше внимания, пальцы правой руки заканчивались серебряными наперстками с когтями, а в левой она держала ужасающий анахронизм, сверкающий всеми тридцатью сантиметрами, — нож.
Встав в позу фехтовальщицы, девушка приблизила нож к подбородку Фила
— Тебя что, отец приставил за мной следить? — спросила она.
«Приставил» и «следить» прозвучали как шипение
— Нет, — просипел он, задыхаясь от ужаса и стараясь не двигаться.
— Тогда что же ты здесь делаешь? — поинтересовалась она, придвинувшись к нему ближе. — Притаился здесь в темноте.
— Ваш отец запер меня, — пожаловался Фил, делая попытку отстраниться от ножа.
— Иштар! Он даже такое с пациентами делает? — последовал комментарий.
В голосе девушки чувствовалось недоверие, но все же она опустила нож, оставаясь в боевой позе. Пелерина тоже опустилась и скромно укутала тело.
— Запер меня и выключил свет, — подтвердил Фил. Она задумчиво прищурила глаза, опушенные длинными ресницами.
— Я готова поверить в первую часть истории, — сказала она. — Он частенько запирает здесь пациентов, чтобы понаблюдать за ними.
— Понаблюдать?
Она указала пальцем, увенчанным серебряным когтем, в сторону потолка.
— Зеркало сверху прозрачно. Он любит наблюдать, чем занимаются его пациенты в одиночку либо вдвоем, считая, что они одни. Наблюдатель-олимпиец! Ничего, я его сегодня отметила. — И она взмахнула когтями, испачканными коричневато-красным.
Фила немного затошнило, но он воспользовался возможностью и спросил:
— Если зеркало сверху прозрачно, почему же вы не видели, как он запер меня здесь?
— Он всегда закрывает зеркало, когда им не пользуется, — объяснила девушка. — А мне интересно открыть его, а не подсматривать. Я обнаружила этот фокус с задвижками только что. Отец, наверное, сам не знает, что зеркало можно открыть. Хоть он и искусен в своих мерзких психологических штучках, но в механике ничего не понимает.
