На следующее утро он объявил детям, что наступил праздник — праздник святого Гастерсона, — а затем позвал Дейзи в комнату и все ей рассказал.
Когда он закончил, она сказала.
— Мне нужно убедиться в этом собственными глазами. Ну, если ты так считаешь — Гастерсон пожал плечами — А я думаю, что нам необходимо отправляться в горы сейчас же. На одном я все же настаиваю — дети в школу не пойдут.
— Согласна. — сказала Дейзи — Но, Гастерсон, мы столько всего пережили, однако дом не оставляли никогда Мы пережили кампанию «К Рождеству Каждый Должен Находиться На Глубине Шесть Футов Под Землей» и моду на караульных собак роботов, когда тебе отгрызли половину левой ступни. Мы пережили Ядовитых Летучих Мышей, Обученных Крыс-Диверсантов и панику, возникшую из-за Обезьян-Десантников. Мы пережили Глас Безопасности, Антикоммунистическое Гипноинструктирование, Наилучшие Таблетки и Реактивных Злодеев. Мы пережили Захолаживание, когда нельзя было включать тостер из-за страха, что он станет мишенью патрулирующих ракет, а люди, у которых начинался жар, впадали в немилость. Мы пережили.
— Что ж, спускайся вниз, — Гастерсон потрепал ее по руке, — и, когда придешь к выводу, что это совсем другое, возвращайся назад. В любом случае возвращайся как можно скорее. Я буду беспокоиться о тебе каждую минуту, пока ты будешь там находиться.
Когда она ушла — в зеленом костюме и шляпе, чтобы уменьшить или хотя бы оправдать эффект от поблекших полос на ее лице, — Гастерсон раздал детям сухой паек и походный инвентарь для экспедиции на другой этаж. Возглавляемые Яго, они ушли крадучись, цепочкой, подобно индейцам. Оставив открытой дверь в гостиную, Гастерсон достал свой револьвер 38-го калибра, вычистил и зарядил его, обдумывая в то же время шахматную задачу, чтобы запутать гипотетический псионический монитор. К тому времени, когда он снова спрятал револьвер, послышался шум поднимающегося лифта.
Дейзи еле тащила ноги, когда вошла в комнату, и вид у нее был такой, словно она часами напряженно обдумывала решение шахматной задачи и вот только сейчас сдалась. Казалось, что нарисованные на ее коже полоски исчезли, но Гастерсон решил: это оттого, что вся ее кожа приобрела зеленоватый оттенок. Она села на краешек кушетки и произнесла, не глядя на него:
— Гастерсон, когда ты сказал мне, что внизу все были спокойны, слегка рассеянны и вели себя дисциплинированно, особенно владельцы щекотунов, имел ли ты в виду практически всех без исключения?
