Луиджи Парвизи знал, что пощады от корсаров ждать не приходится.
— Дешево они нас не возьмут, — пробормотал он. И вдруг его пронзила мысль о жене и сыне.
— Генуэзцы, итальянцы, земляки! — воскликнул он, перекрывая голосом шум сражения. — Бейтесь за свободу, за жизнь!
Но призыва его никто не услышал. Как и приказа Чивоне:
— Прекратить огонь. Это бесполезно. Беритесь за свое личное оружие!
Слова не доходили более до сознания людей. Каждый знал, что теперь может полагаться только на самого себя.
Парвизи огляделся вокруг.
— Оружия, оружия! — простонал он.
Рядом лежал топор. У мертвого матроса Луиджи выдернул из-за пояса пистолет и мешочек с пулями. Бедному парню они были уже ни к чему.
Прозвучал последний пушечный выстрел. Какой-то раненый канонир исхитрился поднести дрожащей рукой фитиль к пороху. Ядро вырвалось из ствола на мгновение раньше, чем абордажные крючья пиратов вцепились в такелаж «Астры». Результативность выстрела была потрясающая. Половина надстроек корсара рухнула, частью — на генуэзский парусник. Оба корабля прочно сошлись бортами. Разбойничья стая, словно лава, устремилась на многострадальную «Астру».
Чужими голосами захрипели пересохшие глотки. Повсюду замелькали вдруг свирепые рожи. Втроем, вчетвером, впятером наваливались пираты на каждого моряка с «Астры». Закипела короткая неравная битва. Страшные ятаганы — короткие кривые мечи корсаров — пожинали богатый урожай.
Кое-где пираты натыкались на неожиданно ожесточенное сопротивление. Туда бросались все, кто успел уже управиться со своей кровавой работой.
Луиджи схватил большущий обломок от грот-мачты «Астры» и орудовал им как дубиной, круша всех, кто осмеливался приблизиться. Несколько мавров и турок уже валялись возле него на палубе.
В нескольких шагах от него сражался за свою жизнь старый констапель. При каждом ударе, который он наносил врагам, из множества ран на его теле от напряжения сочилась кровь. Однако он все еще твердо держался на ногах и сражался в полную силу. Старик знал, что дольше каких-то нескольких минут ему не продержаться, и это придавало ему сверхчеловеческие силы.
В воздухе просвистел аркан. Петля опутала шею старика. Рывок. Констапель повалился на палубу. И тут же свирепые лица нависли над ним. Из последних сил он поднялся на ноги, стряхнув с себя нескольких пиратов.
— На помощь! — разнесся по палубе его берущий за душу крик, такой пронзительный, что даже пираты вздрогнули. Тщетно. На помощь обреченному никто прийти не мог. На солнце блеснула сабля.
