— Ладно, — решил Хазронд, — я подарю тебе то, чего ты больше всего желаешь, хотя сам и не догадываешься об этом. Это то самое, чем ты привлек к себе мое внимание. Парадокс, не правда ли? Мой дар таит в себе угрозу, но ты заслужил риск.
Затем Хазронд отступил в сторону и устремил взгляд во тьму, и там в дрожащем сиянии возникла крылатая лошадь.
— Вот мой дар, — сказал Хазронд, глядя на изумленного жреца, который переводил взгляд с князя на волшебное существо и обратно.
Слышал ли Хазронд, как Азрина прошептала на ухо твари: «Оставайся ничьей»?
Уж Пиребан этого точно не слышал.
Он поднялся и как во сне двинулся вперед. Лошадь, сиявшая точно эбеновое дерево, стояла на месте. Казалось, она лучилась такой же мягкостью и целомудрием, какие источает тигр. Она была вне представлений о пороке и справедливости, потому что не имела о них никакого представления.
И Пиребан повернулся, чтобы отблагодарить щедрое божество, но Хазронд уже исчез в глубинах вечно сияющей Драхим Ванашты.
Жрец поспешно дочитал молитву. Ему не терпелось вскочить на крылатого скакуна. Он словно обезумел, и это помешательство отчасти было вызвано прикосновением Ваздру, а отчасти являлось следствием давней неясной и безысходной тоски. Но теперь он получил то, о чем мечтал, — свободу.
В детстве Пиребан иногда катался на мулах своего отца и считал, что умеет ездить верхом. Поэтому, подойдя к лошади и потрепав ее по холке, он вцепился в украшенную драгоценностями гриву, уперся ногой в шелковистый бок и вскочил ей на спину. Сначала он ощутил неудобство, так как из того места, где полагается сидеть наезднику, у коня росли крылья. Но, поскольку тот невозмутимо стоял на месте, Пиребан вскоре устроился на крепкой холке. Он почувствовал, как мышцы коня напряглись под его ногами, когда бесшумно раскрылись два крыла, как опахала.
Он нежно обнял лошадь за шею.
— Поехали, милая!
И в этих кратких словах выразилось единственное страстное желание Пиребана — сбежать.
И крылатый скакун, ощутив его искренность, повиновался.
Как черная птица, как огненное копье они взмыли вверх.
Пиребан закричал и прильнул к лошади, обхватив ее руками и ногами. Его охватил ужас. Хоть он и ощущал себя хозяином лошади, они уже поднялись на высоту нескольких башен, поставленных друг на друга. А еще через миг-другой перед ними замаячила вершина горы, и Пиребан рассмотрел жилы скальных пород и кристаллические напластования; город же внизу казался кукольным домиком. И Пиребан ощутил вкус победы.
