— Нечего на меня смотреть, — беспечно заявил менестрель. — Просто так уж вышло, что нам по дороге.
— Вижу.
— Проклятая кобыла сбежала. А проклятая еда осталась в проклятой сумке, привязанной к ее проклятому седлу. И без того все мерзко, а тут еще и это.
Дро шагал молча. Миаль смотрел то на него, то по сторонам.
— По-моему, очень славное местечко, чтобы остановиться на ночлег.
— Так останавливайся.
— А ты не думаешь, что нам надо держаться вместе? В таких местах вполне может оказаться прорва зверья, которое охотится после заката. Вдвоем у нас было бы больше шансов... ну, отбиться от него...
Дро все так же шагал. Миаль сосредоточился на том, чтобы просто не отставать. Неровный шаг хромого и ему задавал сбивчивый ритм.
Так, бок о бок, они шли по дикому лесу-парку, и вскоре на землю опустилась ночь — словно дверь за спиной захлопнулась.
В рощах, в кронах деревьев, в лощинах клубилась тьма. Гладкий темно-лиловый шелк неба прокололи тысячи звездных иголок.
Неожиданно местность вокруг изменилась. За шеренгой замерших в тиши тополей земля расступалась, образуя еще одну лощину, на этот раз очень мелкую, всего каких-то семь ярдов глубиной и около пяти футов в ширину. Ночь уже затопила ее до краев. А дальше, там, где кончалась лощина, виднелась округлая голая макушка холма, и над нею возвышался одинокий раскидистый дуб.
Еле слышно журчала вода — не на дне лощины, а чуть в стороне. Родник бил из скалы, и вода собиралась во впадине.
Дро подошел к роднику и склонился над ним — наверное, пил или наполнял фляжку, в сгущающейся тьме трудно было разглядеть. Когда он отошел и стал разводить костер меж тополей, Миаль тоже шагнул к роднику и напился. Потом подошел, чтобы посмотреть, чем занят Дро.
Костер был сложен с умом. Охотник использовал подвернувшуюся ямку в земле и несколько камней, чтобы не терять попусту тепло. В основании костра лежал сухой хворост, а тот, что был не настолько сухим, был сложен поблизости, чтобы лишайник и влага высохли прежде, чем топливо пойдет в огонь.
— А ты молодец! — с восхищением сказал Миаль.
Дро разжег костер и сел, прислонившись спиной к стволу тополя и откинув капюшон. Лик Короля Мечей, позолоченный пламенем, напугал Миаля. Менестрель неловко топтался возле костра, словно ждал приглашения присесть. Неожиданно взгляд мерцающих черных глаз охотника остановился на нем — глубокий, гипнотизирующий, безжалостный и недружелюбный. Менестрель скорчился под ним и сломался, как сухой хворост.
