— По-твоему, будет лучше, если я уйду?
— Не смей, — сказала она. — Постели на постоялом дворе кишат блохами.
— Что ж, наверное, это самая подходящая для меня компания.
— Ах, ты... — слезы все-таки хлынули у нее из глаз.
Дро уткнулся губами в густую темную чащу ее волос. Тепло и покой окутали их обоих, и пока длился поцелуй, они стояли, крепко обнявшись.
— Завтра, прежде чем ты уйдешь, есть кое-что... я должна сказать тебе. Твой спутник уже достаточно выздоровел, чтобы идти дальше?
— Какой спутник?
— Паренек в странноприимном доме. Тот, к которому приходил призрак.
— У нас с ним нет ничего общего.
— Ах, — шепнула Синнабар, — не будь так уверен.
На этот раз она сама поцеловала его, одновременно пропуская сквозь пальцы его волосы — безмятежно и страстно. Затем она взяла его за руку и повела наверх по маленькой лестнице, по коридору — в спальню, где ждала пуховая перина в шестнадцать морей глубиной.
* * *
Звуки музыки, льющиеся из распахнутых дверей странноприимного дома, были так прекрасны, словно навеяны чарами. Подобно лучам утреннего солнца они освещали гостиничный двор. По двору расхаживали голуби и ворковали в экстазе. Неподалеку разлегся довольный кот, блаженно щурясь и подставляя солнышку пушистый белый живот. Наверное, он был сыт и любил музыку.
Пока менестрель играл, его наполняло восхитительное ощущение, что он совершенно здоров и полон сил. Но стоило перестать, как опять холодной водой подступила слабость. Его мучила одышка, голова кружилась. Миаль отложил инструмент и свернулся калачиком на постели.
Тишина... Кот прыгнул за дверь, голуби разлетелись. А через порог шагнула женщина с волосами, рыжими, как обожженная глина.
Миаль посмотрел на нее встревоженно. Большинство женщин заставляли его сердце замирать от страха и любопытства (если уж на то пошло, и некоторые мужчины тоже). Но потом он успокоился. Взгляд у женщины был ласковый и пресыщенный. Ее сердце принадлежало кому-то, кто был далеко, она была совершенно недоступна. Миалю ничего не грозило.
— Ты чудесно играешь, — сказала она.
— О, спасибо, — скромно улыбнулся Миаль.
— Парл Дро, — сообщила женщина, — ушел из поселка за час до рассвета.
Смятение отразилось на лице Миаля. Он сел, побледнел как полотно и снова лег.
— Значит, так тому и быть.
— Не обязательно, если до завтра ты достаточно окрепнешь, чтобы пуститься в путь.
— Не приду я в себя до завтра. И вообще, мне ни за что не догнать его снова! Кстати, а тебе-то какое дело?
