Но кто, кроме мелких грызунов, редких птиц да пресмыкающихся, способен выжить в окружающей пустыне?
С тихим шипением пневматического привода дверь одного из жилых домов скользнула в сторону.
Человек, появившийся на пороге, выглядел лет на сорок. Он был гладко выбрит, волосы, тронутые ранней сединой, коротко острижены, что соответствовало стандартной прическе, которую принято носить «под гермошлем». Его лицо с тонкими лучиками морщин, разбегающихся от уголков глаз, казалось, излучает спокойствие, однако стоило внимательнее присмотреться к выражению его глаз, где затаилась непреходящая тень давних, но страшных событий, проследить за едва заметной линией шрама, который шел от правой височной области через щеку к тонкой, почти бескровной линии упрямо сжатых губ, как становилось понятно: внешнее спокойствие — не более чем привычная маска самоконтроля, не позволяющая угадать истинные чувства.
Он остановился у благоухающей границы декоративного кустарника и посмотрел вдаль, туда, где за границами стасис-поля, над смертельно опасными кружевными зарослями проволочника, сквозь редкие перистые облака, струился гнетущий фиолетовый свет, окрашивающий окрестности в унылые сиреневые тона.
Небольшой медальон на короткой цепочке из странного, имеющего телесный цвет сплава поймал струящийся с небес свет, и на его поверхности вдруг четко проступила надпись: «Полковник Шайгалов И.Д. Третий резервный корпус. ВКС Земного Альянса».
Надпись окружала радужный штрих-код генетической записи.
— Не спится, командир?
Голос, заставивший Шайгалова повернуть голову, принадлежал молодому, атлетически сложенному мужчине, который устроился в шезлонге по другую сторону импровизированной изгороди. Судя по его гардеробу, состоящему из плавок и такого же посмертного медальона, он собирался принимать солнечную ванну.
— А тебе? — вопросом на вопрос ответил полковник.
Очевидно, понятие армейской субординации на территории военной базы либо отсутствовало вообще, либо не имело значения в эти тихие предрассветные минуты.
— Святогор сказал мне, что утром можно загорать. Ловлю момент.
Илья Дмитриевич лишь хмыкнул.
«Курорт, а не гарнизон», — метнулась было в голове осуждающая мысль, но тут же осеклась, подавленная голосом здравого смысла: лейтенант Кайманов имел полное право распоряжаться своим временем и здоровьем, как ему заблагорассудится. Все. Нужно забыть былые штампы. Война закончилась, Альянс капитулировал, и гарнизон небольшого планетарного соединения теперь по любым раскладам уже не является действующей боевой единицей.
