Миссис Ивере, спецсиделка, одобрительно взглянула на доктора Гамильтона. Он всегда очень беспокоился о своих пациентках. Женщинам вроде миссис Квентин очень повезло, что они могут позволить себе доктора Гамильтона. Маленькой медсестре тоже повезло. Доктору Гамильтону она явно нравилась. «Была бы я на двадцать лет моложе!» — подумала миссис Ивере и тут же выкинула глупые романтические мысли из головы.
Гарт придержал дверь открытой для Керри и, когда они оказались в коридоре, заметил:
— Я могу ошибаться, но похоже, миссис Ивере думает, что между нами что-то есть.
Керри смутилась. Она еще на пути к лифту заметила, как люди смотрят на нее с Гартом, и ей стало от этого неуютно. А теперь еще это.
— Простите меня. Возможно, мне не стоило идти с вами в палату миссис Квентин.
Он улыбнулся:
— По правде говоря, я был бы польщен, если бы услышал, как мое имя произносят в связи с твоим, Керри.
Вспомнив, как отзывалась о нем Джина, Керри сказала:
— Правда? А я слышала, что вы не очень интересуетесь медсестрами.
Он поспешил не согласиться:
— Мне неинтересны не медсестры. Я не люблю женщин-карьеристок вообще. Работа делает их независимыми и жесткими. Они теряют большую часть своей женственности. Но ты совсем другая, Керри. — Его голос приобрел бархатистость. — Нежная, уязвимая. Стопроцентная женщина.
Керри стояла рядом с Гартом, и его слова омывали ее, словно теплый душ, даря успокоение. Что-то натянутое внутри нее начало расслабляться. Гарт знал, какой ужас она пережила. В отличие от Бретта он прекрасно понимал, какие от него остались шрамы. Он не станет просить ее быть храброй, отбросить воспоминания и делать непосильные для нее вещи. Сила, исходящая от Гарта, обещала тихую гавань, убежище. Неожиданно для самой себя она испытала желание опереться на него. Почувствовать себя защищенной, почувствовать себя в безопасности.
И когда Гарт, на мгновение коснувшись ее руки, пригласил ее поужинать с ним в субботу, она ответила:
— Хорошо.
Керри в сотый раз повернулась посмотреть на маленькие латунные часы на стене. Стрелки неумолимо двигались к семи.
— Волнение перед самым главным событием в жизни? — спросила Джина, свертывая волосы в высокую прическу.
Керри нашла себе занятие, начав красить ногти бледно-розовым лаком, — нелегкая задача, когда руки так дрожат.
— Лучше бы я отказалась от предложения доктора Гамильтона, — признала она.
Джина удивленно вскинула брови, но ничего не сказала до тех пор, пока не вколола все заколки, которые держала во рту. Затем заметила:
