Всем своим существом Криста осознала происшедшее. Ее бурный темперамент отозвался на страсть мужчины. Да, именно этого она хотела, желание пряталось у нее в крови, таилось в каждой косточке. Только этот мужчина должен сделать ее своей, увеличить ее душу, стать отцом ее детей, пройти вместе с ней весь жизненный путь. Криста поняла все по своему сердцебиению и радовалась бесконечно. Ни о чем не думая, она запустила пальцы в густой шелк его волос и притянула Хоука ближе, заявляя на него свои права. Теперь это был ее поцелуй. Она целовала его, впитывая эликсир жизни.
Хоук отпрянул, тяжело дыша. Щеки у него побагровели, глаза были полны недоверия.
— Что ты делаешь? Я думал, что ты предана своей госпоже. Какую игру ты ведешь?
Игру? Криста отшатнулась, пораженная его словами. Это было бы игрой, если так можно назвать саму жизнь. Но она допустила ошибку, сделала неверный шаг, гораздо хуже того, что она осмелилась играть с детьми. Вся беда в недостатке у нее жизненного опыта.
— Я не имела в виду… — начала она, но Хоук прервал се резким взмахом руки.
— Будь ты другой, все кончилось бы не здесь, но мир должен быть сохранен. Я отошлю тебя назад в Уэстфолд, и пусть твоя госпожа решает, как поступить.
— Нет!
Как может она снова приехать сюда, если он отошлет ее? Криста думала исчезнуть, а потом вернуться в преображенном виде. Если ее отправят, и, разумеется, с эскортом, это станет совершенно невозможным. И мир, которого они хотят, станет недостижимым.
— Я не ваша, чтобы меня отсылать, — попробовала она возразить.
— Ты будешь моей, если останешься здесь, а этого нельзя допустить. А теперь уходи, чтобы мы не забыли о нашем долге перед твоей госпожой.
У Кристы на кончике языка так и вертелся ответ, что ее госпожа добра и снисходительна, она способна все понять и простить. Она собиралась предать самое себя… какая нелепость!
Криста убежала. Она была рада холодному сырому воздуху, хоть он и не мог остудить жар, пылающий у нес внутри.
Оставшись один, Хоук прислонился к стенке стойла и вздохнул глубоко, с дрожью. Он ошибался, считая все это глупостью. Это куда хуже: сладкое безумие, вынудившее его забыть обо всем прочем — о долге, о чести, даже о здравом смысле. Она уедет завтра, он должен своими глазами увидеть, как она уезжает. Должен собрать всю свою волю и забыть о самом существовании этой девушки. Ему необходима хотя бы слабая надежда на успех.
С еще одним тяжелым вздохом Хоук направился к выходу из конюшни. Свет масляной лампы, которую он нес, падал ему на руку. На полдороге к дверям Хоук вдруг остановился и уставился на темное пятно у себя на ладони и выше — на запястье. Странно, он не мог припомнить, чтобы дотрагивался до чего-то, способного оставить такой след. Откуда могла взяться эта необычная грязь? Он вымыл руки незадолго до начала бури, прежде чем полистать несколько минут одну из любимых книг. Пятна тогда не было.
