Что за бессмыслица! Она всего лишь служанка, щуплая и взъерошенная. Нет причин проявлять к ней интерес. И все же Хоук снова погрузился в эти глаза, залюбовался нежной, чарующей улыбкой, напомнившей… О чем? Память на мгновение проявила сказочную картину. Сияющая солнечными бликами вода и гладкие, сверкающие существа, которые носятся между морем и небом в кильватере быстроходного судна.
Хоук отвернулся, но потом снова невольно взглянул на незнакомку, поймал себя на этом и нахмурился. Девушка заметила его смущение и съежилась, почти совсем укрывшись за спинами своих спутников.
Он просто устал, вот и все. Две недели он провел при дворе, а это всегда изматывало. Вернувшись, Хоук погрузился в дела Хоукфорта. А тут еще этот брак, нависший над головой, словно пресловутый меч.
Хоук слишком поздно заметил свою сводную сестру и поэтому вздрогнул, услышав ее голос. Звуки, слетавшие с ее языка, по изысканности и красоте можно было смело сравнить с блеянием разозленной козы. Лорд тут же отбросил мысли о свирепых датчанах, с которыми встретился бы сейчас более охотно, чем с Дорой, и мужественно приготовился выслушать тираду сестры.
— Это переходит всякие границы! — начала Дора. — Как будто недостаточно того, что мы вынуждены дожидаться, пока леди Криста сочтет нужным появиться в замке! Теперь нам предстоит принимать ее слуг.
Дора бросила через плечо угрожающий взгляд на приезжих и снова сосредоточила свое внимание на брате, который на секунду закрыл глаза, призывая самую мучительную из добродетелей — терпение.
Дора была старше Хоука на десять лет. По большому счету ей бы надлежало находиться в собственном имении, и так бы оно и было, но ее супруг принял опрометчивое решение и выступил против Альфреда Уэссекса, когда этот ученый и воитель решил объединить бриттов против датчан[2]. Скоро овдовев, Дора не делала секрета из своих суждений о тех, кто лишил ее, как она считала, по праву занимаемого положения, включая и брата, предоставившего ей кров. Однако она успешно вела хозяйство Хоука и обычно с разумной осторожностью избегала отягощать его уши своими бесконечными жалобами.
Но не сейчас. Сегодня чаша ее терпения переполнилась, и Дора забыла об осторожности.
— О чем она думала, отправляя, сюда без предупреждения этих троих? — вопрошала она, упершись руками в тощие бедра и уставившись на брата горящими от возмущения глазами. — Не понимала, что создает для нас неудобства? Уж не вообразила ли она, что Хоукфорт обнищал? Что мы живем беднее, чем она на своем варварском севере?
