Человек - ты, я и первозданный | страница 5
Кто-то назвал южноамериканский дождевой лес величайшей природной лабораторией мира; я согласен с этим определением. С незапамятных времен здесь царит первозданное единство. Фауна и флора развивались без помех извне, во многом потому, что в прошлом не было центральноамериканского сухопутного моста и южный континент был огражден от вторжения новых преуспевающих видов.
На мою долю выпала привилегия запечатлеть на пленке это многообразие, создать «фреску» сложного ансамбля млекопитающих, птиц, пресмыкающихся и прочих тварей. С удивлением знакомился я, в частности, с миром колибри, отливающих металлом крохотных совершенных созданий с особой, напоминающей геликоптер, техникой полета, и прилежно снимал их. Своего рода продолжением моих исследований шведских сов стало длившееся почти год изучение жиряков; съемки в инфракрасном свете позволили запечатлеть их «тайную жизнь» в темных пещерах. Алые ибисы – поодиночке и тысячными стаями, «золотые петушки», они же манакины, с их токовищами, гоацины, птенцы которых лазают по деревьям, словно рептилии, цепляясь когтистыми пальцами, – всех их я мог спокойно и дотошно изучать. Затем дошел черед и до сторонящихся человека млекопитающих.
Снимая телесериал «Гайана – страна вод», я жил со своими спутниками в просторной хижине без стен, под крышей из пальмовых листьев, у подножия гор Кануку, где днем и ночью видел, слышал, осязал дождевой лес. Наблюдать функциональную гармонию объединенных сложнейшей взаимозависимостью животных и растений было подлинным наслаждением для всеядного биолога.
В общем, за три года я прочел почти все страницы этой книги джунглей, не хватало только одной главы – той, которая повествовала о человеке, первобытном человеке, сформированном средой, подобно тому как она формировала жиряка, колибри и прочих обитателей девственного леса. И мной овладело горячее желание впрямую познать первозданного человека в этом нетронутом древнем ансамбле.
Итак, я и мои товарищи (сперва Дени Дюфо, затем Эллиот Олтон – моя мини-бригада) жили на территории индейцев макуси, и трехлетний опыт помог мне наладить добрые товарищеские отношения с многими членами общины.
Макуси – чудесные люди, однако от их единения с природой мало что осталось. Невозможно было без грусти читать записки Эверарда Тёрна, посетившего этот район сто лет назад. Тогда макуси были таким же гордым народом, как и все исконные племена Южной Америки до прибытия «белого человека». (По правде говоря, мне представляется, что макуси, которых я застал, следовало больше всего опасаться «черного человека». В Гайане заметно преобладает негритянское население, и чернокожие владельцы ранчо беззастенчиво эксплуатировали индейцев, работавших за гроши, а то и просто за питание.)
