— В кабину! — последовала команда.
— Ой, ребятушки! — застонала тётка.
— В кабину! — повторил приказ непреклонный моторист. — До Уезжи кто дорогу показывать будет?
Богородица услужливо подсадил тётку, помог ей устроиться на инструментальном ящике, подал сумку и авоську, которые командир милосердно не навьючил на атланта. Дизель, выбросив клубы парфюмерного дыма, взревел, многотонные вальцы медленно стронулись с места, нависая над головой погибающего пьяницы. Только теперь тот понял, что ему грозит.
— Ой!.. — по-бабьи взголосил он, собственным примером доказывая, что с годами супруги не просто похожи становятся, но и лексику приобретают одинаковую. — Ой-ой!..
Жаркое дыхание жадно вибрирующих вальцов уже доносилось к нему, смачивающий бак словно голодную слюну источал перебродивший одуван-чиковый сок, ещё мгновение — и свершится кровавое пиршество, лишь розовая пена запузырится на раскатанном асфальте…
— Ой-ё-ёй!!!
Издав отчаянный вопль и нетвёрдо переступая подкашивающимися ногами, несчастный кинулся бежать. Каток, безошибочно ведомый направляющими автоматического хода, неспешно двинулся следом. Бабка, забившись в инструментальный ящик, двумя руками держала нижнюю челюсть, боясь закричать.
Каток, нетрезво пошатываясь, укатал жаждущие ремонта улицы Малой Вишеры, миновал пригородный посёлок Дора.
Дора, Дора-помидора,
Мы в саду поймали вора…
Стали думать и гадать,
Как бы вора наказать!
Отрубили руки-ноги
И пустили по дороге…
Если даже в детской считалке ни намёка на законное ведение дела, никакой попытки передать взятого с поличным преступника законным властям, то означать это может только одно: идея правового государства чужда народной душе. Поймали вора, сами, между прочим, без помощи старшего лейтенанта или даже капитана Синюхова, подумали да погадали, не по закону, а по понятиям, после чего «отрубили руки-ноги» и полагают себя вправе вершить этакие дела.
Более того, пострадавший вор, немедленно становится «несчастненьким», которых на Руси издавна принято жалеть. И сама судьба тут же поворачивается к калеке улыбчивым боком:
Вор шёл. шел, шёл…
И корзиночку нашёл.
В этой маленькой корзинке
Есть помада и духи,
Ленты, кружева, ботинки,
Что угодно для души!
Вот вам и разгадка таинственной русской души: помада, ленты, кружева и, конечно, духи, одним словом — истинная духовность. Кстати, в наших северных деревнях, где ещё не разучились говорить на настоящем русском языке, душой называют желудок. С души воротит — попросту — тошнит. Так что нечего зря гордиться своей загадочностью и желудочной духовностью, а работать нужно над собой, чтобы идея самосуда казалась дикой, так же как и дурная надежда на халявную корзиночку с кружевами и помадой. И когда Дора-помидора уйдёт из живой памяти, оставшись только в фольклорных сборниках, может быть, из нас что-то и получится.
