Выбираюсь на тропу, настраиваюсь на привычный ритм.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять…
Навстречу два неразличимых мальчугана лет четырёх катят широкую двухместную коляску. Неужели свою? Заглядываю под приподнятый верх. Нет, в коляске ещё пара двойняшек, совсем малышата, перевязанные розовыми лентами. Мама, ещё не сбросившая послеродовой полноты, идёт на шаг сзади. На меня она внимания не обращает, давно привыкла, что каждый встречный заглядывает в коляску. Гуляючи с четырьмя детьми, от дурного глаза не убережёшься, тут уж все суеверия надо попросту забыть. “Не верьте в дурные приметы, и не будут сбываться”, — кажется, это Серафим Саровский. Подумать только, святой, а сказал умную вещь! — бывает и такое.
— Раз, два, три, четыре, пять…
А у меня глаз дурной или добрый?.. как узнать?
— Да! — приостановившись на секунду, шепчу я. — Все пятеро, и их папа — тоже! Не может быть плохим человеком отец двух пар таких близнецов!
Старушка, выгуливающая по лесопарку стриженого пуделя, тоже заглядывает в коляску и расцветает улыбкой. Очень хочется сказать “да!” и старушке, но я отвожу глаза и ускоряю шаг.
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять…
Каждого хорошего человека хочется спасти, жаль, что я могу так мало. Там старушка точно пропадёт, да и вообще, она уже свои годы прожила; выберешь её — станет заедать чужое в самом что ни на есть непереносном смысле.
— Раз, два, три, четыре…
Иду по направлению к дому. Уже вечер, болит голова. Ночью опять будет сниться бешеный сводящий с ума счёт. Себе самому “да” я не говорил — кому я там буду нужен?
— Раз, два, три, четыре, пять…
Сколько монеток в ботинке? Вряд ли слишком много, жмёт не сильно. И всё-таки, иду к дому; не хватает попасть на глаза подвыпившей компании, чьё время вот-вот настанет. Жаль всё-таки, что я могу говорить только “да”…
— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять…
***
Невозможно поверить, но я таки вернулся к счёту, причём в самое, казалось бы, неподходящее время — будучи студентом университета.
Студенческая пора — это не только лекции, молодость, любовь, экспедиции… Это ещё и военная кафедра, а летом, между четвёртым и пятым курсами — лагеря. Двадцать четыре дня в рядах советской армии! — больше двух миллионов секунд… Чтобы скоротать эти миллионы, я вспомнил про свой миллион
Стою на плацу, морда уставно-тупая, а сам считаю:
— Раз-два-три-четыре-пять…
