Итак, в Триречье! Он вздохнул, наклонился, поднял по-прежнему бесчувственное тело девушки и двинулся вглубь ночного леса.
Он шел, пока не наступило утро. Небо, мелькавшее в редких разрывах древесных крон, сначала из угольночерного превратилось в серовато-жемчужное, затем — в бледно-голубое и, наконец, стало наливаться яркофиолетовым цветом полированного аметиста. Ветер стих; где-то высоко, среди исполинской листвы запели, засвистали птицы. Блейд устал, в горле у него пересохло, но он продолжал упорно шагать вперед еще около часа, пока солнце не поднялось над безбрежным океаном зелени. Снизу, сквозь многослойное покрывало листвы, оно выглядело расплывчатым зеленоватым диском, дарившим тепло и свет, и его мягкое изумрудное сияние указывало страннику дорогу: теперь он знал, что двигается почти точно на юг.
Вскоре ему попался ручеек с заросшими мхом берегами, петлявший среди башнеподобных стволов; тут и там к воде подступали невысокие кусты с почти нормальными листьями — величиной в две ладони. Решив, что это место вполне подходит для отдыха, Блейд остановился и аккуратно опустил девушку на землю, с облегчением потирая занемевшее плечо. Пленница его была невысокой и легкой, но он тащил ее не меньше пятнадцати миль по темному лесу и изрядно устал.
Дыхание юной амазонки стало глубже, веки затрепетали, потом приоткрылись. Впрочем, она не сделала попытки встать или пошевелиться; глаза ее следили за похитителем с выражением безмерного ужаса. Блейд отодрал клок от подола, смочил его в ручье и осторожно обтер испарину на лице девушки. Затем порылся в мешке, отыскал там небольшую бронзовую чашку и, зачерпнув воды, протянул пленнице. Та встрепенулась, почти вырвала чашку из его рук, расплескав половину воды, и начала жадно пить, не сводя с Блейда затравленного взгляда. Казалось, она способна сейчас на любое безрассудство — бегство, нападение, что угодно. Блейд же собирался немного передохнуть у ручья, а затем потолковать со своей светловолосой красавицей, надеясь, что после этого она перестанет его бояться.
Он снова порылся в мешке, изучая его содержимое, и вытащил плотно свернутую сеть, которой охотницы пользовались для ловли волосатых. Разрезав ее напополам, странник одним куском связал запястья девушки, другой, подлиннее, обмотал вокруг ее талии. Затем он подхватил мешок на плечо и заставил девушку подняться.
— Нам надо идти, — голос его был негромким и внятным, словно он говорил с испуганным ребенком. Пока у него не было оснований доверять пленнице, и эта настороженность оставалось взаимной. Блейду, однако, хотелось, чтобы девушка поняла, что он не собирается жестоко обращаться с ней. Без сомнения, именно так вели себя с похищенными сенары, и ужас, отражавшийся в голубых глазах, подсказывал страннику, что его догадка верна.
